Тальяна Орлова - Стеклянная княжна

столь мудры, чтобы мне понравиться. Решено, князь! – он поднял и без того неприятный голос. – Называю твою дочь своей невестой. Как там бишь ее зовут?

– Айса, сударь… Это большая честь… – отец с трудом владел голосом и будто даже побледнел от непонятных мне эмоций.

Мне была неизвестна причина родительской тревоги. Ну, стану женой, если «расцвету». Или стану служанкой, как и собиралась в лучшем случае. Или меня на два года еще оставят в родном доме?.. Я от надежды шумно задышала и искоса посмотрела на новоиспеченного жениха. Не потому ли родители так забеспокоились? Ведь если со мной за эту отсрочку что-то случится, то в княжестве никому не поздоровится. Они берегли меня всеми силами для этого дня и теперь опасаются, что такой груз так с плеч и не скинут? Но демон спустил меня с небес на землю:

– Вещи, надеюсь, уже собраны? Чтобы на рассвете выехала. Ну что, невеста, поздравляю! – Зохар поймал мой взгляд.

– Благодарю, сударь, – выдавила я.

Он снова не слушал – демон вообще все посторонние звуки воспринимал как ничего не значащий шум:

– Станешь через пару лет моей супругой, если тебе хватит ума хоть немного похорошеть. Детей у тебя не будет – незачем плодить полукровок, они часто рождаются безобразными и перекошенными зверолюдами. Но в остальном возрадуйся – будешь языком начищать не мои полы, а мои причиндалы.

От такого обещания меня перекосило. Я ничего не могла сделать с отвращением, потому опустила снова голову и почти проныла:

– Я очень счастлива, сударь.

Даже дурак уловил бы, что в моих словах нет ни капли искренности. Великий князь Седьмой Окраины точно не был дураком, но на такие мелочи внимания не обращал – вряд ли какая-то из его женщин шла на ложе добровольно, но всем им приходилось давиться слезами и повторять, как они счастливы. Быть может, ему даже нравится, когда девицы вынуждены ломать себя и преодолевать тошноту? Вот только моя тошнота накатывала все сильнее – если желудок прямо сейчас подведет, то я не только себе приговор подпишу.

А он зачем-то вообще схватил меня за талию, потянул на себя, а потом прижал ладонь к моему животу. Внутри заметно засосало от магического воздействия, но поначалу я терпела, пока боль не стала невыносимой и не вынудила меня дернуться.

– Ну-ка стой смирно, дрянь! – приказал он, как будто когтем прошелся по барабанным перепонкам. – Я запустил в тебя чернь, чтобы она выжгла твою способность к зачатию. Для твоего же блага, дорогая невеста. Ах да, чуть не забыл, ты точно девственница? Я не могу жениться на порченой девке.

– Что вы, сударь! – воскликнул снова отец. – Айса чиста как дитя!

– Помолчал бы ты, папаша, – отрезал демон. – Будто я вас, провинциалов, плохо знаю. Иногда родители всерьез удивляются, как у их дочерей из подола внук вылезает, и все еще орут про чистоту. – Он повернулся ко второму сопровождающему. – Проверь.

И сам начал задирать мне подол платья. Я, уже вообще ничего не понимая, шарахнулась назад, попыталась вырвать ткань из его руки, но демон с размаха ударил меня по лицу и заорал:

– Стой смирно, я тебе сказал! Тебя только родили, а воспитать забыли?!

Такого позора я даже не представляла, хотя в уме успела прокрутить что угодно – даже истязания на пыточном столе. Слезы лились рекой, ногти впились в ладони. Отец резко отвернулся, мать рассеянно пялилась вперед, как будто ее происходящее вообще не касалось. Третий мужчина, чуть моложе остальных, наклонился и беспардонно направил под задранный подол пальцы. Я заорала, уже почти уверенная, что он собирается их запустить в меня, но он лишь прижал их на секунду к краю шелкового чулка, выпрямился и заверил:

– Невинна, господин. Ни один мужчина не касался ее там.

– Хорошо, знахарь, отойди теперь. – Зохар наконец-то отпустил подол. Похлопал меня по щеке, говоря чуть мягче: – С этим нытьем сделай что-нибудь, дорогая невеста, я не выношу истерик. Помогу тебе с красотой, но такая магия не безгранична. Долгое время ты будешь наливаться красками и, может, станешь немного милее. Надейся на это. Ну же, радуйся!

Я уже ничего не отвечала, меня всю трясло, но хоть боль в животе окончательно отпустила. Не смогу я так жить, не смогу, просто не выдержу подобного… А он еще и притянул меня к себе, вцепившись кривыми пальцами в подбородок, заставил наклониться, и поцеловал, выдыхая мне в рот запах затхлости. Отпустил и оттолкнул, морщась от моих содроганий. Меня же прикосновение его губ довело до --">