Натали Эглит - Лизбетт

кажут, признаюсь, принадлежала вовсе не мне, а моей тётушке Аглае Петровне. «Не принимай приглашений от N-ских. Они совсем обнищали и опростились. Перебрались в дикий район, смеют наносить визиты и ждать ответных. Да к ним ехать почти как на Хитровку!!!», – с возмущением рассказывала старая сплетница. И я понял в чем мое спасение.

На следующий же день я отправился в самое опасное место Москвы – Хитровку. Найти приличного извозчика, готового отвезти барина в эту клоаку*, оказалось непросто. Здоровый угрюмый дядька объехал со мной почти весь район. Когда я смирился с мыслью, что план был безумным, мы выбрались на довольно широкую улицу. Здесь было почище, публика прохаживалась более порядочная. В минимальном удалении от опасной площади размещался доходный дом с башней, гастрономом и конуркой городового. Прогулявшись по этажам и поговорив с управляющим, я решил купить тут квартиру. Но не в самом доме, а в башне, где пустовала одна из четырех.

Все уладилось быстро. Я переехал в новое жилье за пару дней. Трудностей, конечно, хватало – от меня ушла прислуга, а сама квартира была тесной. Всего три комнаты (включая спальню для камердинера), ещё кухня, ванная с туалетом и кладовка, сделанная на манер немецкой кальтерциммер*.

Я никому ничего не объяснял, лишь самым дотошным придумывал истории, каждый раз разные. Но везде фигурировала старинная башня, на крыше которой можно было устраивать пикники, завтраки и летний кабинет.

Вот на этой самой крыше я и ждал, когда Устинья закончит готовить жаркое. Я смотрел на небо и понимал, что отчаянно скучаю по картине, открывавшейся с палубы моей «Лизбетт». В этот момент, словно привет с французского побережья, ветер принес аромат нежной утренней свежести. Откуда ему взяться посреди душной и пыльной Москвы? Обернувшись, в первые секунды не поверил своим глазам. На смотровую площадку поднялась барышня. Неловкость заключалась в слишком близком расстоянии между нами. Она отступила, забыв, что позади крутая лестница и я едва успел подхватить её. Лицо обдало жаром – под тонкой блузкой незнакомка была практически раздета. В первый момент я решил, что это дорогая куртизанка ошиблась дверью, но после недолгого раздумья сообразил, что во-первых в нашем доме дорогие продажные женщины вряд ли кому-то по карману, а во-вторых… Паника, которая отразилась в глазах девушки, некоторая робость и скромность, были совершенно не свойственны дамам полусвета.

– Извините, – сказала она неестественно тонким голосом.

– Вы не ушиблись? – пожалуй, прижимал я её к себе теснее, чем рекомендовали правила хорошего тона. Ну, а мой внешний вид вообще выходил за рамки приличий – пиджак и жилет остались на стуле в кабинете, галстук перекочевал в карман брюк, рубашка от жары была расстегнута до пупа…

– Добрый день, сударыня, – я убрал руку с её талии и убедился, что мне удалось не облить незнакомку кофе. – Должен извиниться за мой внешний вид. Не рассчитывал кого-то здесь встретить. Тяжелое утро.

На лице барышни со скоростью света замелькали переполняющие её чувства – смущение, любопытство, страх, а затем и паника. Я огляделся, пытаясь понять, что так напугало мою визави. Наконец она успокоилась и посмотрела на чашку.

– Люблю кофе с кардамоном. Хотите попробовать? – я отсалютовал чашкой, как бокалом с шампанским.

– Да, спасибо.

Мы вместе вышли на смотровую площадку, где был накрыт стол для небольшого (с точки зрения моей экономки) перекуса. Устинья переживала, что барин слишком худ и всенепременно помрет от голода в ожидании обеда. Глядя на очаровательную незнакомку, я порадовался привычке Усти сервировать трапезу, словно нас должны посетить Его Величество вместе с супругой.

Начищенный до зеркального блеска медный кофейник, тончайшие фарфоровые чашки, серебряные столовые приборы, хрустальная сахарница, ваза с фруктами, свежайшая выпечка в нескольких корзинках, белоснежная скатерть и салфетки, украшенные кружевом и ручной вышивкой – стол, в отличии от меня, выглядел безупречно.

– Разрешите представится, Павел Дымов. Инженер, по профессии и призванию.

– А я думала вы – пират. Ой, – она опять покраснела, и переложила из руки в руку необычный ридикюль. На узком запястье блеснули огромные часы. Я ни разу не видел подобной модели.

– Елизавета, – протянула розовую ладошку. – Архивариус, я здесь рядом работаю. Шла мимо на обед, а дверь открыта. Не удержалась и --">