Кира Ланская - Двое в доме, не считая комода

помимо всего прочего у ног появилась собственная воля. Они зашагали мимо молодого человека прямо к соседней от «Чука и Гика» двери.

Вера могла бы поклясться, что раньше она не замечала этого входа, хотя дверь была вполне примечательная. Синяя краска на деревянной поверхности выцвела и потрескалась, деревянные накладки, образующие узор, кое-где отвалились, зато вокруг двери зеленой аркой рос дикий виноград, а медная ручка тускло сияла.

Когда ноги донесли хозяйку до двери, Вера беззвучно ахнула — на двери прямо на уровне глаз висела небольшая табличка. На табличке было выгравировано следующее: «Добро пожаловать! Надежда вдохновляет. Любовь созидает. Вера творит чудеса».

Пока сознание безуспешно осмысливало происходящее, Вера нажала на тяжелую ручку и легонько толкнула дверь. Та открылась без единого скрипа.

 

Внутри был уютный полумрак. Свет лился из круглых окошек-иллюминаторов, расположенных ближе к потолку. Лучи выхватывали из темноты вещи, которым было самое место в антикварной лавке: старинный умывальник с фарфоровой чашей, резной комод на гнутых ножках, журнальный столик со столешницей, инкрустированной керамическими изразцами. Солнечные пылинки тихонько плыли в столбах света, и Вера на какое-то мгновение замерла от восторга.

— Ты, главное, не бойся, — произнес кто-то из угла, в котором стоял комод. — Люди иногда очень пугливые, как мне известно.

Вера и вправду страшно напряглась. Она медленно, стараясь не выдавать собственного страха, стала пятиться к двери.

— Я позвал, и ты пришла, — продолжил голос. — Спасибо тебе за это.

На последней фразе голос дрогнул, как будто его обладатель собирался зарыдать.

— Э-э-э-э-э, — содержательно ответила Вера. — Не за что. Я вообще-то случайно сюда попала. Вы бы вышли, мне поспокойнее будет.

— Мне выйти? Ты уверена? Я просто не люблю громких звуков.

— Абсолютно уверена! — твердо сказала Вера, нащупывая  ручку.

Когда к Вере из тени вышел комод, Вера, разумеется, заорала и выскочила наружу.

— А говорила, что уверена, — обиженно сказал комод, опершись о стену дома выдвинутым ящиком.

Вера в этот момент бегала по заросшему саду, совершенно не похожему на московский переулок, в поисках очередной двери или калитки.

— Калитка заросла, — участливо сказал комод. — Все поглотил плющ. Надо будет с ним поговорить.

— С плющом? — на бегу спросила Вера.

— С плющом, а с кем же еще. Ему только волю дай, он и Дом поглотит. Я с трудом его сдерживаю, характер у него уж больно упрямый.

Вера остановилась перед каменной скамейкой, которая тоже проигрывала бой с цветущей лианой.

Примостившись на свободном от растительности пятачке, она уставилась на комод, который застенчиво перебирал гнутыми ножками.

— Ты не умерла, — быстро сказал комод. — И не сошла с ума. И не спишь. И тебя не лизнул брамашлыг с наркотической слюной. Или у вас нет брамашлыгов?

— Нет, — сказала Вера. — У нас всякое есть, но вот брамашлыгов нет.

По-хорошему нужно было впасть в панику. Кричать и звать на помощь. Странное дело, но глубоко внутри Вера внезапно ощутила покой. Так бывают спокойны люди, которые после долгого дня наконец-то приходят домой.

— Здесь есть кофе? — спросила Вера, поднимаясь.

— Конечно, есть, — обиженно сказал комод. — Кофе во всех мирах есть, а если нет, то его придумывают.

— Пойдем, — сказала Вера, — объяснишь мне, где я очутилась и зачем ты меня позвал.

— Только плиту надо будет разбудить, — сказал комод, пропуская Веру. — Она лет тридцать уже спит.

— Я спала двадцать восемь лет, — задумчиво сказала Вера. — И только сейчас чувствую, что наконец-то проснулась. Хотя, конечно, это все безумие!

Когда за Верой и комодом закрылась синяя дверь, листья дикого винограда на стенах задрожали, как будто сам Дом тоже проснулся и принялся потягиваться после долгого сна.

 

Глава 2

— Значит, ты и есть Дом, — сказала Вера, задумчиво глядя на то, как на плите — вполне себе газовой — поспевает кофе.

Аромат шел такой, что у Веры заурчало в животе. Комод странно посмотрел на нее и даже как будто подпрыгнул на чудных ножках.

— Я не Дом, не надо вот этих домысливаний, — снова обиделся комод. — Я — Комод. А Дом — это вот он, махина эта заросшая.

Вера снова посмотрела на кофе. Он пока что даже не кипел, и это расстраивало. Вера была уверена, что сейчас выпьет горячего кофе и проснется в своем любимом Большом --">