Anastasia Green - Весенний феникс (СИ)

========== Часть 1 ==========

Солнце било в глаза, иногда заставляя жмуриться.

Чарльз прищурился, окидывая взглядом летнюю террасу парижского кафе, и отметил, что круассаны и напиток не несут как-то уж слишком долго. Отчего-то эти мысли неприятно кольнули, отозвавшись легкой болью в висках: шалили голоса в голове. Вот уже сколько дней он, как по часам, приходил сюда, подолгу сидел за столиком, потягивая кофе, но сегодня в первый раз за все время понял, как же чертовски долго его обслуживают. Может, боятся? Или не его, а Эрика, захаживающего сюда стабильно раз в неделю с шахматами под мышкой? Или все-таки… Нет.

Чтобы прервать поток воспоминаний, Чарльз принялся в очередной раз изучать обстановку, наматывая на палец прядь густых темных волос. Одному Богу известно, каким образом они появились у него вновь. Он просто обнаружил их на следующее же утро после ухода Джин. Джин, которую он бы когда-нибудь хотел пригласить в место, подобное этому. Небольшие столики, солнезащитные зонтики, розово-пастельные и бежевые тона, вывески и множество воркующих парочек. Им вторило мерное журчание в голове Чарльза, ведь в такую пору даже мысли текут умиротворенно, нежно. Как музыка. Как ручей. Эх, самое время для любви: сейчас же весна. И самое место: Джин бы город любви точно понравился.

Чарльз весну любил всегда. Не такая засушливая и жаркая, как лето, но и не настолько морозная или убивающая все живое, как зима. Забавно, но, по идее, он, Чарльз, как раз-таки и должен быть зимой. Роман мая с декабрем — разве не так вычурно называют влюбленных, у которых слишком большая разница в возрасте? Выходит, он — декабрь, а Джин — май. Или наоборот, если учесть, что сила Феникса путешествует по Вселенной много тысяч лет. Джин и тут его за пояс заткнула.

Разумеется, она ничего не знала о прошлом этой энергии, да и не узнает, скорее всего. На последней мысли Чарльз устало потер переносицу, по привычке оглядываясь по сторонам. Будто все еще боялся, что внезапно обнаружит на соседнем стуле скромно улыбающегося Хэнка, играющего в шахматы Эрика или телепортировавшего Курта. Кого угодно из особняка. Сидя в парижском кафе, куда Чарльз сбежал сразу после инцидента с Джин и инопланетянами, он понимал, что все это временно.

Друзья обязательно придут за ним, потому что нужен школе, иначе она со стопроцентной точностью развалится у них на глазах. Только вот сейчас Чарльзу не хотелось слышать никого. Даже Эрика с его вечной кривой ухмылкой. И в школу он не вернется, кто бы ни попросил. Разве что Джин. Если бы он сейчас увидел ее перед собой, живую, невредимую, он бы в ноги ей кинулся, согласился бы на любую цену, только бы она вернулась, заняла место, которое он отнял. Но Чарльз ее больше никогда не услышит.

Пальцы вцепились в край стола, едва его не проломив, и Чарльз, кажется, услышал в тишине свой мысленный беззвучный крик. Он не уберег ее. Обещал защитить, дать дом, семью, которая бы никогда не бросила и приняла такой, как есть, а во что это вылилось в итоге? Семья растрескалась, чуть не разбившись в итоге, но все прекрасно знают, что надколотая ваза никогда не будет столь красивой, какой была раньше. Потому что отныне Чарльз знает, что раскол в его маленьком, отгороженном от всех мирке возможен. И жертвами стали два человека. Все из-за него.

На Чарльзе грехов полным-полно, наверняка ещё больше, чем на Логане. Росомаха-то никогда не убивал из собственного эгоизма, в отличие от Ксавье. И как бы Чарльз ни ломался, как бы ни вздыхал на слова Логана, он понимал: они похожи. Они оба теряли близких людей, оба запирались в клетке из собственного чувства вины, как Магнето в пластиковой тюрьме. Только вот Эрика туда насильно посадили, а Чарльз на пару с Логаном замуровался сам. И тонул в своём горе, которое душило его, подобно жаре в июле. А ему хотелось весну — лёгкую, отрезвляющую. И Логану тоже: он видел это в его воспоминаниях. Забавно, что этой весной оказалась одна и та же девушка, пусть Чарльз и понимал, что их с Джин связывает всего лишь влюбленность.

Летних ливней грехи, как стихия,

Но в июле все сны не такие,

Не такие, как были той ранней весной.

Не хотелось ни есть, ни пить, и Чарльз откинулся на тонком стуле, запрокинув голову вверх, в небо. Небо, в которое улетела Джин. Строго говоря, он не был уверен, что она умерла. Такая

--">