Анна Верещагина , Анна и Валентина Верещагины - Хроники Омура

на Владыку, точно не понимал, чем грозит одно движение стоящего рядом незнакомого эльфа.

– Где моя сестра? – Норримиеэл терял остатки терпения, потому шипел сквозь стиснутые зубы.

Ир Озарон продолжал молчать и нахально улыбаться, глядя Владыке в лицо, ничуть не опасаясь за свою жизнь. Воин, подчиняясь жесту своего господина, усилил нажим. Василь моргнул, медленно наблюдая, как стекает по гладкой шее струйка крови.

– Не нужно сложностей, брат! – раздался за спиной домового решительный голос Мирисиниэль. – Я здесь!

Домовой опомнился и хотел схватить эльфийку, уберечь глупую от беды, как обещал. Но она не послушалась, мягко отстранила его руку, улыбнулась вскользь и вышла вперед, как бы играя с братьями, мол, вот она я!

– Мири? – Лейердаль позвал ее, стиснув кулаки до посинения, чтобы остаться на месте.

– Светлого дня, мои дорогие! – ответила она не в силах отвести взор от пленника.

Оба брата проследили за ее взглядом. Воины, повинуясь знаку господина, плотным кольцом окружили строптивицу. Лей подошел к ней, Норримиеэл остался, где был.

– Вижу, вы рады меня видеть, – с сарказмом отметила она.

– Очень рады, – Лейердаль наклонился, коснулся губами щеки сестры и шепнул. – Не спорь…

Мирисиниэль не отвела глаз от застывшего, напоминающего хищника перед прыжком Норримиеэла.

– Ты идешь с нами! – холодно приказал он.

Мири не собиралась безропотно подчиняться, кровь вскипела в ее венах. «Я его сестра, а не подданная!» – она решила показать свой нрав.

– Почему? – ледяным тоном, хотя внутри сгорала от ярости и беспокойства, спросила она у самого старшего из братьев.

Норримиеэл был уверен в своем ответе, он посчитал, что сестра не сможет отказаться.

– Эрриниэль окончила свой земной путь. Завтра состоится прощание, – его пальцы судорожно сжались. Смерть Эрри слишком сильно повлияла на него. Противоречивые чувства – ненависть, любовь, ярость, горе, тоска, бессилие – отравляли каждую лирну его существования, сжигали душу, вынуждали забыть об обязательствах.

Мири вздрогнула, сердце пронзила острая боль, но эльфийка приняла решение не сдаваться. Она жива, а Эрри?.. Мирисиниэль оплачет гибель приемной матушки, неоднократно вспомнит добрым словом, но в эту лирну помощь нужна любимому, который тоже жив… возможно пока.

– Я остаюсь! – гордо вздернув подбородок, объявила она обоим братьям.

Лей вскинул бровь, задавая немой вопрос, сильно удивленным он не выглядел. Норримиеэл пришел в неистовство – синие глаза бешено сверкали, ноздри раздувались, скулы играли. Но он нашел в себе силы сохранить остатки самообладания, поинтересовался лишь об одном, мотнув головой в сторону пленника:

– Из-за него? – и будто бы недоумевал. – Из-за этого человечишки?

Мирисиниэль понимала, что в этот миг решается не только ее судьба и судьба того, кому она подарила свое сердце. Они оба, как бы прискорбно ни звучало, всего-навсего частички мироздания. Сегодня решится судьба Омура – ни прибавить, ни убавить.

Ответить она не успела, червячок сомнения точил ее душу, украдкой нашептывая: «А если?.. А вдруг?..» Рейн разрешил все ее сомнения разом.

– Мири – моя жена, и она останется со мной! – непререкаемо заявил он, отправил любимой горячий, обнадеживающий взгляд и зашипел от боли. Рука эльфа, держащего меч у его горла, снова дрогнула.

Мирисиниэль прижала руки к груди, пытаясь унять отчаянно разволновавшееся сердце. Норримиеэл взбесился, растеряв остатки спокойствия.

– Что? – заикаясь, осведомился он. Выдохнул и с нескрываемым ехидством уточнил: – И когда, позволь узнать, состоялось счастливое событие?

Василь понял, что пришел его черед выступить.

– Сегодня утречком! – моргнул правым глазом. – Мы с Михом тому свидетелями были!

Леший выбрался из вороха опавшей листвы, подошел вперевалку и встал рядом с домовым. Оба нечистика выглядели грозно, они ничуть не боялись эльфов, наоборот, скалили мелкие острые зубки, зыркали по сторонам, тем самым напоминая, что не впервой сражаться с перворожденными зазнайками.

Лейердаль напряженно раздумывал, как быть и что делать. В первый раз за свою столетнюю жизнь он растерялся. «Нет! – мысленно вопил он. – Отдать Мири человеку? Никогда! – но язвительный внутренний голос искушал. – Ты ведь не хочешь, чтобы венец вернулся в Астрамеаль, а твоя сестра вышла замуж за потомка мир Корфуса? – и Лейердаль честно отвечал. – Не хочу!»

Пока Лейердаль вел мысленный --">