Андрей Леонидович Зорин - Выход

Мне же с двенадцати лет снилось Подземелье. Причем я не просто катался на метровагончиках во сне. Это была параллельная жизнь. Все, что происходило там, обязательно отражалось на реальной жизни. Синяки и ссадины, полученные там, так или иначе, набивались здесь. Однажды, мне все надоело, и я месяц просидел на заброшенной станции, питаясь какими-то мерзкими фруктами, растущими на потолке. Проснувшись, я попал на месяц в больницу с острым приступом язвы и месяц ел исключительно гадкую кашку.

Ложась в кровать, я привычно клал якоря реальности. Стакан воды по правую руку, сигареты и зажигалку слева. Все так, чтобы только махнуть рукой и нащупать, а там уже по тоненькой ниточке яви выбраться из сна.

Закрывая глаза, я почему-то вновь вспомнил девушку из сна. «Голем? конечно, кто же еще. Но ведь теплая, черт возьми! Или мне показалось?» Мысли кружились, путались, становились тягучими. «Кто же она такая?»

— На помощь!!! — дикий вопль ударялся в каменные своды Маяковской и эхом разносился по станции. — Помогите, кто-нибудь!!!

Я стоял у края платформы и глядел вслед удаляющемуся составу. Никогда не мог поймать момент, когда я попадаю сюда.

— На помощь! — вновь коснулся моих ушей дикий крик.

В подземелье всегда было спокойно. Все звуки были слегка тягучими, плавными, словно ты слышишь слегка замедленную запись с заложенными ушами. Но этот крик был не таким. Словно тонкое сверло проникало в мой мозг и кричало:

— Помогите! Пожалуйста!

Кинувшись на звук и пробежав несколько шагов, я понял, что совершил непростительную ошибку. Всегда, прежде чем зайти на станцию, надо внимательно осмотреться. На третьем шаге я почуял неладное. Ноги мои стали удлиняться, бег замедлился, а сам я слабел. Я старался бежать изо всех сил, но каждый шаг становился меньше предыдущего. Ноги вязли в красном мраморе. С каждым разом их становилось все труднее вырывать из тягучей красно-коричневой жижи. Добравшись таким образом до угла колонны, я увидел вчерашнюю девушку. Она стояла по пояс в мраморном полу и отчаянно звала на помощь. Увидев меня, она закричала еще отчаянней. Уже по щиколотку увязая в полу, я подполз к ней и протянул руку. Мало того, что она была теплой, оказалось, у нее были еще и очень острые ногти. Она вцепилась в мою ладонь с такой силой, что я заорал от боли.

— Ты мне сейчас руку оторвешь, дура!

Она замолчала и резко заморгала.

— Вы, вы… живой? Вы не такой как они? — руку мою она так и не отпустила, но хватку ослабила.

— Я-то живой. — я даже ухмыльнулся от глупости своих слов. Доказываю голему в своем собственном сне, что я живой. Абсурд!

— А кто они? — я обвел пустую станцию рукой. — Мы здесь вроде одни.

— Ну, — девушка замялась, — они. Которые живут в метро. Мертвые, холодные, страшные… Я чувствую, ты не такой. Ты теплый. Она сильнее сжала мою руку и я отчетливо почувствовал живое биение ее пульса.

Я настолько отвык от общения с людьми, и здесь, и в реальном мире, что не нашел ничего умнее, чем представиться.

— Меня Артем зовут. Я живой, как видишь. И брожу по Подземелью, которое ты почему-то называешь метро, почти десять лет. А вот ты кто?

— Я? — она улыбнулась. — Я- Юля, и брожу по этому метро пару недель. Она вздохнула и продолжила.

— Сначала я думала — это просто ночные кошмары, но пару дней назад я упала в этом кошмаре с эскалатора и сломала ногу. На следующий день, я обварила ногу кипятком в реальности. Я бы не предала этому значения, если бы не вчера. Ты видел километровый эскалатор на станции Сбербанк? — она на секунду замолчала и закатила глаза, что-то вспоминая. — Ну конечно! Это ты ехал вчера передо мной.

Мне не оставалось ничего другого, как молча кивнуть головой.

— Так вот, ты помнишь там, на выходе, собачья будка? — я снова кивнул и она продолжила. — Я об нее ободрала все плечи и руки. А когда проснулась, то ко мне в комнату, разбив окно, влетела птица. И осколки стекла, попав на меня, в точности повторили царапины полученные во сне.

Она замолчала и поводила рукой по мраморной жиже. На ней оставались волнистые следы, которые быстро зарастали.

— Я так понимаю, что сейчас мы здесь утонем, а завтра я умру? — грустно спросила она

Я слегка оторопел от такого поворота, потом крепко сжал ее руку. Меня охватила какая-то неведомая мне доселе нежность.