Libra Tenmanth - Осень

— Нет, — я улыбнулась. — Всё нормально. Я уже давно так хорошо не проводила время.

— Рад это слышать, — чуть смущённо улыбнулся парень.

Потом он проводил меня до дома, и мне ужасно не хотелось прощаться.

— Можно тебя спросить? — обратился ко мне Никита, когда мы остановились возле моего подъезда.

— Да, — ответила я.

— Я могу завтра снова тебя увидеть?

От радости моё сердце чуть из груди не выпрыгнуло. Я испытала невероятное облегчение, колени подкосились, и я с трудом удержалась, чтобы не упасть.

— Конечно, — я не смогла сдержать улыбку.

Услышав ответ, Никита просиял.

— Давай встретимся в том же кафе, — предложил он.

— Хорошо, — согласилась я.

И, договорившись о времени, мы распрощались.

На следующий день я жутко волновалась, ожидая встречи. В какой-то момент меня охватило отчаяние, что он не придёт. Но он пришёл. Мы гуляли в парке, благо погода с ночи улучшилась, дождь больше не шёл, и сквозь истончающиеся тучи то и дело проглядывал светлый диск светила, но меня это не волновало, потому что Никита был рядом.

Я с нетерпением ждала наших встреч. Мы виделись каждый день, и каждый из этих дней он наполнял для меня новыми впечатлениями. Когда с неба светило солнце, мы гуляли по улицам, паркам и скверам, среди куч опавших листьев находили не тронутые тлением и вкладывали между книжных страниц, чтобы сохранить их последнюю красоту, подолгу сидели на лавочке на набережной и смотрели, как перелётные утиные стаи сменяются на постое. Когда шёл дождь, мы сидели в нашем кафе, пили горячий шоколад, слушали шум падающих капель и рисовали узоры на запотевших стёклах, а когда дождь заканчивался, выходили на улицу и запускали бумажные кораблики в лужах. Рядом с ним я забывала обо всём, весь мир переставал существовать, были лишь он, я и наш маленький волшебный мир, который он создавал для меня.

Так продолжалось, пока не подошёл к концу ноябрь. В последний день месяца мы встретились в нашем любимом кафе. Никита, как всегда, встретил меня сияющей улыбкой, но в светло-карих глазах стояла грусть. У меня появилось нехорошее предчувствие.

— Что случилось? — спросила я.

— Всё хорошо, — отмахнулся парень и снова улыбнулся.

Мы гуляли по парку, кормили белок, и все мои предчувствия развеялись. Когда он провожал меня до дома, тревожное чувство вернулось. Мы остановились у подъезда, Никита взял мои руки в свои и тихо произнёс:

— Мне пора.

— Хорошо, — откликнулась я. — Увидимся завтра.

Он отрицательно покачал головой

— Прости. Моё время вышло. Завтра я не приду, — тихо произнёс парень.

Его слова обрушились на меня, словно обухом по голове. Не придёт? Завтра я его не увижу?

— Что? Но почему? — спросила я осипшим голосом. От накатившего отчаяния я ничего не могла понять.

— Я был здесь на время, — ответил Никита. — Пришла пора уходить.

Глаза защипало, а к горлу подкатил комок.

— Ты уезжаешь? Куда? Надолго?

Парень улыбнулся, но улыбка вышла вымученной.

— Нет, пожалуйста, не уезжай, — я лихорадочно подбирала слова, глотая слезы.

— Прости, — прошептал Никита, — но так надо.

— Нет! Ты не можешь уйти, — сердце сдавила боль, я задыхалась от безысходности. Я не хочу, чтобы он уходил. Я не могу отпустить его!

— Я не могу без тебя, понимаешь? — я с надеждой заглядывала ему в глаза и видела в них тоску и боль. — Я люблю тебя!

Никита печально посмотрел на меня и покачал головой.

— Как жаль, что это неправда, — сказал он. — Ты сказала, что ненавидишь меня.

Я оторопела. Что?!

— Ты сказала, что ненавидишь осень.

— За что мне любить осень, если она отнимает тебя?

Никита снова печально улыбнулся, и посмотрел мне в глаза.

— Я и есть Осень.

На мгновенье его окутал светящийся ореол, и я увидела своего принца во всей красе: словно герой из сказки «Двенадцать месяцев» — в одеждах из красных и жёлтых осенних листьев, в волнистой шевелюре тёмно-медового цвета вплетены колосья, голову венчает корона из осенних цветов, светло-карие глаза с зелёными крапинками светятся мягким внутренним светом, чувственные губы цвета зрелой ягоды брусники так и манят припасть к ним долгим поцелуем.

Осень!

Оглушённая, я смотрела во все глаза на стоящего передо мной молодого человека, такого знакомого, такого родного и такого далёкого и недосягаемого.

— Ты… осень?