Лидия Викторовна Огурцова - Изумрудная скрижаль

мир любви и ненависти, зависти и жадности, мир человеческих иллюзий и грёз. И этим он сильно отличался от рационального мира прародителей.

Фёдор Фёдорович стал агентом небожителей не по собственной воле – его отыскал Куратор. Отца и мать Фёдор Фёдорович не знал. Он помнил только детдомовское детство, студенческую стройку на сибирских просторах, работу на заводе во время войны и голодные спазмы в желудке по ночам. После войны жизнь понемногу устроилась, он женился, обзавёлся детьми и многочисленными деревенскими родственниками жены. Он почти поверил в свою планиду, когда однажды его угораздило попасть в аварию, после которой он обнаружил, что слышит и видит всякую чертовщину. Люди вокруг временами становились почти прозрачными, их мысли и желания преследовали и мешали нормально жить. Тогда-то его и нашёл Куратор. Десять лет совместной работы не прошли даром: Фёдор Фёдорович заметно поправил своё материальное положение, научившись, не без помощи небожителей, решать свои проблемы. Он не свихнулся и не попал в психушку. Он выполнял несложные поручения жителей соседнего пространства, встречал и наставлял новичков из Оркона, но всё время боялся, что его вторая, тайная жизнь станет достоянием «компетентных органов». Последние месяцы он плохо спал, и сегодня дал себе слово поговорить с Куратором.

– Вы уж похлопочите там за меня, – продолжал настаивать Фёдор Фёдорович.

– Ну не стоит так огорчаться из-за пустяков, – равнодушно протянул Куратор. Сейчас его меньше всего беспокоили опасения подопечного агента. Он знал, что Фёдор Фёдорович достаточно умён и осторожен.

Для Куратора рождение Феди никогда не было загадкой. Отец мальчика, коллега из команды ликвидаторов, увлёкшийся пышногрудой революционеркой, в девичестве Глафирой Мухиной, превратившейся после «революционного крещения» в Октябрину Пролетарскую, внёс свой вклад в разрешение революционной ситуации 1917 года появлением в Питере пухленького младенца. В тот год для управления событиями в России привлекались многие ведомства небожителей. События неожиданно вышли из-под контроля, и случайно родившийся ребёнок остался неучтённым. Когда же страсти утихли, Куратор записал в свой актив уже подросшего Фёдора, отправленного в детский дом новоиспечённой Октябриной, впоследствии затерявшейся где-то в степных просторах Украины, и только после появления у Фёдора способностей вступил с ним в контакт. Работать с подопечным было нетрудно: задания он выполнял обстоятельно, точно и без лишних вопросов. Сегодняшний всплеск эмоций можно не считать.

Сбросив шведку, Куратор раскинул руки, подставляя солнцу широкую загорелую спину. Он гордился своим телом и с удовольствием демонстрировал окружающим натренированные мышцы рук и волосатую грудь. Он был строен и красив: открытый лоб и прямой совершенной формы нос дополняли слегка припухшие губы, обрамлённые тонкой полоской элегантных усов. Немного крупные уши с грушевидной мочкой не портили общее впечатление, а скорее придавали его лицу некоторую импозантность. А ленивый взгляд синих глаз вызывал восторг и желание нравиться у женщин. В общем, смотреть на него было приятно, в чём Куратор ничуть не сомневался.

Фёдор Фёдорович тоже разделся. Положив брюки и рубашку аккуратной стопкой на портфель, он сел рядом и опустил бледные с голубоватыми прожилками ноги в воду.

Сзади послышался плач. Толстый мальчишка, вырвавшись из родительских объятий, побежал в сторону моря. Споткнувшись, он завалился набок и снова заревел. Всполошившийся отец подхватил карапуза, унося подальше от воды.

Куратор проводил взглядом ребёнка. Он недолюбливал жителей третьего измерения. Вокруг них слишком много эмоций, которыми питаются ненасытные лярвы. В последние годы эти сущности совсем заполонили Энроф. «Пора возвращаться. Ещё год такой работы и можно будет позволить отдых, а возможно, и рождение сына».

Едва заметная усмешка появилась на лице Куратора. Слово «родить» было из третьего измерения. Небожители не рожали детей. Их клонировали.

– Вы получили разрешение на клонирование сына? – отозвался на его мысли Фёдор Фёдорович. По рассказам шефа он знал, что ребёнка-клона можно было заказать в Центре Зачатия Идеального пространства, предварительно получив разрешение Совета.

– Я назову его Лео, – удовлетворенно ответил Куратор. – Это земное имя очень нравится моему отцу, который был знаком с живописцем Лео да --">