Каролайн Пекхам , Сюзанна Валенти - Пробуждение. От лица парней

кожу настолько, что прорвало ее.

— Сдохни, мразь! — прорычал Лэнс, выдернув клинок, когда с губ нимфы сорвался крик, который был подхвачен ветром и эхом разнесся по долине за нашими пределами, даже когда ее форма распалась, а тело превратилось обратно в темные и гнойные тени того царства, которому она принадлежала.

Лэнс упал на землю, когда нимфа исчезла под ним, а я плюхнулся на колени, вдыхая ледяной воздух, когда облегчение смешалось с адреналином в моих конечностях, и я подавил смех.

— Ты, блять, не торопился с этим, — пробурчал я, перебирая пальцами прорехи на своей рубашке, чувствуя тепло собственной крови, которая давала мне знать, насколько близким был этот вызов.

— Вон там пряталась еще одна маленькая, — проворчал Лэнс, ткнув большим пальцем в сторону небольшой рощицы деревьев в том направлении, откуда он пришел. — Чертовы твари разгадали наш маневр и пытались меня настигнуть.

— Ну и хрен с ними, — сказал я, и смех сорвался с моих губ, когда я нашел свой топор в снегу и поднялся на ноги, позволяя своей огненной магии снова свободно течь по моим конечностям, поскольку моя хватка вернулась.

— Пусть они трахаются в задницу с одним из их собственных щупов, — согласился Лэнс, снова поднявшись на ноги и заключив меня в однорукое объятие.

Боль в груди, которая всегда связывала меня с ним, была успокоена этим движением, а клеймо на моей руке с символом его звездного знака, казалось, почти гудело от удовлетворения, когда он на мгновение прижал меня к себе, а его рука скользнула по моей груди.

— Трахни меня, сегодня вечером ты первый, детка, — поддразнил я его, когда его пальцы коснулись ран на моей груди, и под его ладонью вспыхнула исцеляющая магия.

— Ты же знаешь меня, большой мальчик, любой повод, чтобы пощупать. Но тебе, наверное, придется пока припрятать член Дракона, поскольку не похоже, чтобы у этого он был.

Я отошел от него, игнорируя глупую связь, которая тосковала, как маленькая сучка, желая, чтобы я остался в его объятиях, как будто мы были в эпическом романе, а не в трагедии с полной порцией опасного для жизни дерьма.

Я двинулся к месту, где умерла нимфа, пиная утоптанный снег, а затем поднял руку и провел ею по земле, испуская волну тепла, которая растопила снег вокруг нас и облегчила поиски.

— Черт, — выругался я, вынужденный согласиться с оценкой Лэнса, поскольку здесь явно ничего не было. — Ты можешь что-нибудь почувствовать? — спросил я, повернувшись, чтобы посмотреть на своего лучшего друга, который провел рукой по своим темным волосам и окинул взглядом заполненную снегом долину.

— Прикрой меня, — пробормотал он, убирая меч в ножны и доставая с пояса истощающий кинжал.

Я огляделся вокруг, притягивая тени ближе, стараясь на всякий случай скрыть нас. Было чертовски маловероятно, что кто-то увидит нас здесь, посреди гребаного нигде на краю королевства, но всегда лучше перестраховаться, чем потом жалеть. Никто не мог узнать, что мы здесь делаем. И более того — никто не мог даже учуять того, что Лэнс собирался сделать сейчас.

Пусть я и был Небесным Наследником, но даже я не стоял выше законов, касающихся использования темной магии, и мы не могли рисковать быть пойманными за этим занятием, независимо от причин.

Лэнс поднял клинок и разрезал руку, его тело застыло, а тени закружились вокруг него, и он прикоснулся к ним, подчиняя их своей воле и используя, чтобы попытаться отследить темный артефакт, за которым мы сюда пришли.

Я прикусил внутреннюю сторону щеки, мой взгляд переместился на долину, раскинувшуюся под нами, когда я привлек дары моего Дракона, и мои глаза превратились в рептильные щели. Мое зрение обострилось, так как я видел глазами моего Дракона, и мне удалось различить несколько следов на снегу, проложенных между участками леса, словно несколько пар ног прошли этим путем с момента последнего снегопада.

Лэнс издал хриплый вздох рядом со мной, и я взглянул на него, будучи уже уверенным в том, что он собирается сказать, поскольку он боролся с притяжением теней, и его глаза на мгновение окутала тьма. Он отогнал их хорошо отработанными движениями, сопротивляясь зову, и вернулся ко мне, его почти черные глаза встретились с моими, а его челюсть приняла строгое выражение.