Келли Сент-Клэр - Мечты о пламени

Мой народ никогда не поддержит ту, в которой течёт кровь Брумы. Они даже не поддержат мою мать, если узнают, что она спала с Брумой, а тем более родила от него ребёнка. Мне не обязательно было представлять себе их отвращение. Одно точно: отношение матери ко мне оставило на мне такие шрамы, что я даже не знаю, насколько они глубоки. Большую часть времени я удивляюсь, почему она просто не убила меня.

Жизнь за вуалью физически тяжела, но одиночество ещё хуже. Люди не чувствуют себя комфортно, разговаривая с человеком, чьего лица они не видят. Мне потребовалось много времени, чтобы понять это чувство. Я знаю, что изоляция моего детства до сих пор сильно влияет на меня. Король Джован и мой брат Оландон — единственные, кто видел свидетельства маминой измены: глаза. Но за последние перемены я слишком много лгала. Я создала слишком много личностей, чтобы поддерживать их все. Вокруг меня смыкаются стены. Один промах, и грязная тайна матери, которая теперь стала моей собственной, будет раскрыта.

— Уиллоу? — зовёт Джимми.

Я выныриваю из мрачных мыслей, одариваю рыжеволосого мальчика подобием улыбки и возвращаюсь к своему маршруту.

Уиллоу — одна из моих личностей. На самом деле, я позаимствовала имя подруги, шлюхи из Внешних Колец. Здесь я не ношу моё настоящее имя Олина или даже Мороз — имя, которое я использовала в бойцовских ямах. Я боялась, что кто-нибудь свяжет имена и вычислит меня. Кристал, моя подруга из казарм Алзоны, сказала Ире, что я занималась боями в ямах. Поскольку Мороз была единственной женщиной, когда-либо сражавшейся на аренах, не составит труда выяснить, кем на самом деле была Уиллоу, если они начнут поиски. Надеюсь, что любой достаточно любопытный, чтобы провести расследование, остановится на этом. Именно по этой причине я изначально назвала Ире другое имя. Олина была личностью, которую я должна была защитить любой ценой. Это традиционное имя Солати, и я не знала наверняка, сколько Брум и Ире знают о Татуме Олине, заложнице их Короля.

Я устремляю взгляд на Джимми, который сник от усталости. Солис знает, сколько часов он провёл без сна. Обычно энергичный мальчик стал слишком тихим. Последние остатки моей улыбки исчезают, когда я вспоминаю о другой проблеме, почти такой же большой, как надвигающаяся война.

Я издаю вслух стон, вспомнив крики и вздохи ассамблеи, когда Джимми слетел с потолка замка. Джимми предупредил нас о появлении армии в Оскале. К сожалению, за его своевременное предупреждение пришлось расплачиваться секретностью Ире.

До этого момента Ире оставались незамеченными на протяжении более чем пяти поколений. Теперь Брумы знали, что целый другой народ существует… где-то. Так же они знали, что у этих людей есть пристёгивающиеся крылья. Не знаю, вычислил ли кто-нибудь местоположение Ире — не удивлюсь, если Джован догадался. Но даже если нет, другим Брумам не потребуется много времени, чтобы понять, что единственное место, достаточно опасное, чтобы оправдать использование крыльев, это смертоносные острова Оскалы.

На Гласиуме секреты практически приравниваются к валюте. Ассамблея держится замкнуто. Но, в конце концов, кто-нибудь разболтает эту информацию.

Слухи о «летающих людях» распространятся. Обстоятельство, о котором я не горю желанием рассказывать лидеру Ире, Адоксу.

* * *

Я приземляюсь на остров Адокса позади Джимми. Ире окутан тишиной.

Низкие, пыльные палатки, установленные на близлежащих островах, неподвижны. Обитатели спят внутри.

С Джимми, показывающим путь, мы быстро добрались до места — в отличие от моего недавнего одиночного путешествия. Мои ноги грозят подкоситься подо мной, ослабев от долгого перелета. Я ковыляю за подпрыгивающим Джимми. Выросший в полёте, он не испытывает ни одной из моих нынешних проблем.

— Джимми, пойди и разбуди Адокса, — говорю я.

Мне немного не по себе от того, что я бужу лидера Ире. Ему, должно быть, двадцать шесть перемен, но ситуация серьёзная, и его реакция на то, что его разбудили, волнует меня меньше всего. Каждая минута ожидания означает приближение армии Татум.

Мальчик колеблется всего мгновение. Ему семь лет, и он только что понял, что разгневанная мать — наименьшая из его проблем. Адокс будет в ярости, узнав, что ребёнок собственноручно разрушил тайну

--">