Мстислава Черная - Хозяйка графских развалин (СИ)

перегороженную аляпистой ширмой, совершенно не сочетающейся ни с нежно-бежевыми стенами, по которым вьётся тусклый золотой узор, ни с массивной мебелью. Грубо сколоченный стол, стулья с высокими спинками, вереница пузатых сундуков… У зарешёченного окна особняком возвышается громоздкое трёхстворчатое трюмо.

Малка выдвигает на центр комнаты круглый пуф, и жестом предлагает мне сесть. Я не отказываюсь. Хотя мне заметно лучше, коленки подламываются. Ни слова не говоря, Малка принимается раздевать меня как куклу. Мокрое снять очень хочется, и я пытаюсь помочь, но от моих трепыханий вреда больше, чем пользы, и я сдаюсь, тем более служанка прекрасно справляется.

К Малке присоединяется… Энни? Элли? Энти? Не важно… Называть горничных по-имени от меня не требуется. Девушки в четыре руки полотенцем собирают с моих волос воду.

— Уж вы, госпожа, потерпите.

— Угу…

Волосы остаются мокрыми, но девушки вместо того, чтобы распустить их и дать высохнуть, если уж нет фена…

На какое-то время я просто впадаю в прострацию. Я знаю, что такое фен — это самый обычный ходовой прибор, который есть практически в каждом доме. Фен включают в розетку, но розеток нигде нет, а вместо электрической люстры над головой подвешен большой подсвечник.

— На севере ничегошеньки не будет, госпожа. Стоило ли злить батюшку? Лучше попросите у него прощения. Глядишь, смилуется и приданого не лишит.

— Тю, не видать госпоже приданого. Поздно, однако.

Энти закалывает в причёску финальную шпильку и, отступив на шаг, окидывает меня оценивающим взглядом с головы до ног.

— Холодно, — жалуюсь я.

Малка выхватывает из стопки сухое полотенце и принимается меня растирать. Энти лишь тихонько фыркает себе под нос и подаёт мне свежее бельё — панталоны и верхнюю деталь на широких лямках. Малка застёгивает жемчужные пуговки, а я пытаюсь осознать очередную странность. Я не могу подобрать точное название, хотя как называется гораздо более откровенный аналог знаю. Следом идёт сорочка, напоминающая ночнушку. Одновременно на ноги мне натягивают чулки и подвязывают атласными лентами. Нижняя юбка, нижнее платье. Начинаю чувствовать себя капустой.

Наконец, мне подают то, в чём я предстану перед женихом — небесно-голубое с белыми вставками верхнее платье.

— В цвет северных льдов, — хмыкает Энта с нескрываемым злорадством.

— Зачем…? — вздыхает Малка.

— Пфф!

Если бы мне не было всё равно, я бы возмутилась.

Длинные рукава оканчиваются петелькой для среднего пальца, и нить неприятно врезается в кожу. Юбка не просто в пол, сзади короткий шлейф, который будет волочиться за мной по земле.

Малка закалывает мне в волосы гребень и цепляет на него подобие палантина — ткань скрывает затылок, оставляет лицо открытым, а вот конец Энта несколько раз оборачивает вокург шеи и сбрасывает "хвост" мне за спину.

— И не хуже какой-нибудь аристократки, — комментирует появившаяся в дверях рыжуха. Одобрение чудесным образом мешается с недовольством. — Она готова?

— Да, госпожа, — хором отвечают девушки.

Нет, я не готова, но кому какое дело.

Рыжуха разворачивается, отчего подол платья чуть приподнимается, мелькают подковки на каблучках сапог.

Сапоги дома? Я снова впадаю в ступор.

— Госпожа! — торопят меня служанки.

Угу.

Рыжуха уже ускакала.

Я не пытаюсь её догнать, тем более она ждёт, хоть скорчила очень недовольную рожицу. Даже забавно, хотя ничего забавного в происходящем нет. Рыжуха устремляется прочь, она целеустремлённо шагает по коридору, и мне не нужно гадать, куда идти, задача сложнее — не отстать.

Впрочем…

— Если я запутаюсь в подоле, упаду и порву платье, будет жаль, — ни к кому не обращаясь, роняю я, но достаточно громко, чтобы она услышала.

Рыжуха резко останавливается:

— Уже графиней себя возомнила? Ну-ну, — она продолжает размашисто шагать, только раза в два медленнее.

Что и требовалось.

Вслед за ней я при поддержки горничных с обеих сторон — то ли, чтобы не упала и не попортила платье, то ли, что вероятнее, чтобы не попыталась сбежать или прыгуть в окно — я спускаюсь на этаж ниже и оказываюсь в светлом холле.

Медвдь стоит у подножия лестницы и наблюдает за нами. При взгляде на меня зверское выражение лица у него разглаживается.

Почесав подбородок, он с некоторым добродушием вздыхает:

— Хороша дочка. --">