Александра Руда - Издранные события из жизни Великой Ольгерды

щекой о мою грудь. Я смотрела на его затылок, на волосы густые, тяжелые, на ремешок, который их стягивал, и мне казалось, что это селки, в которые я попала.

— Живка!

— Что? — мурлыкнул он.

— Что ты себе позволяешь?

— Что?

— Я замужем!

Как же хорошо было в кольце его сильных рук!

— Он с тобой развелся. А я хочу тебе… хочу на тебе жениться.

— Ты хочешь меня? — моя добродетель сломалась и кусками опадала на пол у ног орка.

— И тебя хочу — согласился Живко, а потом легонько зубами прихватил мой сосок. Я задохнулась.

— И жениться хочу. И тебя хочу. Все хочу.

Он жарко дышал на влажную ткань платья, а по моему телу волнами расходились мурашки.

— Разве так неприятно? — спросил Живко у моей груди и положил руку на внутреннюю сторону моего бедра, чуть выше колена.

Платье, нижняя юбка, вязанные чулки — я всё равно ощущала его ладонь, словно при контакте кожа к коже. Он пальцами медленно пробежался вверх, а потом опять вниз до колена.

— А так? Что же я такого делаю, что стоит так возмущаться?

— Я не возмущаюсь, я просто не хочу.

— Надо же. — Удивился Живко. — А я вот слушаю твоё сердце и знаю, что оно мне говорит.

— Что? — в голове у меня шумело.

— Что оно может биться ещё быстрее, ещё быстрее, ещё быстрее. — Он чуть-чуть меня наклонил, устраивая поудобнее, и повернул голову, снова улёгшись на мою грудь.

— Я знаю! — шепнул он, а я плавилась во взгляде его черных глаз. — Я знаю, как сделать так, чтобы твоё сердце билось как сумасшедшее.

Уж в чём-чём! А в этом я никогда не сомневалась. Неужели я за все свои страдания недостойна хотя бы маленького поцелуя, крошечного, короткого? Я облизнула губы. Живко понял, что настало время действовать, и потянулся к моим губам. И замер.

— Что? — спросила я недовольно.

Ну, чего же он? Живко засмеялся, а я задрожала от желания пронзившего все тело.

— Я запутался волосами в твоих артефактах. — Весело сказал он. — У меня никогда не было магичек. Вот и не подумал.

Мне захотелось затопать ногами. Как? Я хочу поцелуя, а он… Волосы у него запутались. Пока я торопливо, путаясь в собственных пальцах, разъединяла артефакты и волосы Живка, он времени даром не терял. Его руки поглаживали, прикасались, ласкали, щекотали. Задыхаясь, я немилосердно дёргала за волосы и артефакты, но Живка только иногда морщился и не отвлекался. Как только его грива оказалась на свободе, он поднялся, держа меня на руках, и аккуратно уложил на лежанку. Густой мех защекотал кожу, и я застонала. Живко выдохнул сквозь цепленные зубы, будто ему было больно, наклонился надо мной. Пальцами медленно стянул брительку платья с плеча и прикоснулся губами к ключице. Языком провел до ямки у основания шеи. Я запрокинула голову, обхватила его руками за спину, стремясь прижать к себе, ощутить сладкую тяжесть сильного мужского тела.

Дверь в комнату распахнулась грохотом.

— Живка!

У меня в голове зазвенела от громкого мальчишечьего крика.

— Там! О! Ой!

Орченок вылетел из комнаты быстрее, чем Живка успел подняться. Однако, как же он двигался! Орк успел ухватить паренька за хвост на голове.

— Что? — прорычал он, тряхнув мальчишку за плечи. Смуглый орченок в руках Живки выцвел и даже слегка побелел.

— Старейшина, к Савку, срочно! — трясущимися губами он сказал что-то еще, но я не поняла.

Живко разжал руки, и мальчишка исчез с такой скоростью, будто телепортировался. Орк потянулся за рубашкой. Плечи у него напряглись, и я поняла, что он едва сдерживается. Потом Живка обернулся так резко, что волосы взметнулись и хлестнули его по щеке.

— Я вернусь, Ола. Я обещаю. Прошу тебя, не уходи. Я не могу отказать старейшине. Это очень важно. Но я вернусь. Что же... — Он метнулся из комнаты, с грохотом отодвинул дверь денника, вернулся и швырнул мне на колени всех четырех щенков.

— Я сейчас вернусь.

Только входная дверь хлопнула. Орки определённо умели телепортироваться. Я встала, схватила шубку щенков.

Да, я хочу, но только не на конюшне. А вдруг Ирга вернётся? Как я посмотрю ему в глаза? Я люблю его. До сих пор люблю. И на конюшне. Ладно бы ещё на роскошной кровати, После ванны с лепестками роз. Я вышла к денникам. Окка стояла у входа в свой денник и настороженно на меня смотрела. От ее глухого ворчания меня пробрала дрожь.

— Вот, возьми.

Слова орочьего мне давали с трудом, но ситорский она точно не поймет.

— Вот, хороший --">