Николай Иванович Хрипков - Ученик

— Не скажу, чтобы часто… По роду своей профессии…хотя профессии — это не верно. Это его призвание. Так вот, по роду своего призвания он нуждался в уединении, тишине. Он скорее был домоседом.

— Понимаю, философия… И всё-таки кто-то же у него бывал: родные там, знакомые, коллеги?

— Про родных не знаю. А вот… дело тут деликатное, но вы всё равно же об этом узнаете. К нему, знаете, ходила женщина.

— Женщина? Может быть, прислуга? Или родственница?

— Да нет! на прислугу она не похожа. И на студентку тоже не тянет. От нее исходит такая, как это сейчас говорят, сексапильность.

— Вы что, думаете…

— Ну, не нами сказано: седина в бороду и так далее.

Это было уже интересно. Это уже зацепка.

— Они ругались? — спросил он разговорчивого соседа.

— Этого не знаю. Но то, что она оставалась у него на ночь, это точно.

— И как часто?

— Ну, так, два — три раза в месяц. Хотя я в замочную скважину не заглядывал. Да еще…У него жил молодой человек. Постойте! Сейчас вспомню, как его звали. Иван! Иван! Конечно, Иван!

— А может, он…

Скворцов замялся. Хотя сейчас об этом кричат со всех сторон.

— Ну, вы понимаете, что я имею в виду? Кхх!

— Не понимаю.

— Имел нетрадиционную ориентацию.

— Это как же?

Какой дремучий дед!

— Ну, одним словом, пользовал этого юношу в дремучем плане. Или наоборот.

На старика было страшно смотреть. Лицо его пошло багровыми пятнами и, казалось, что он сейчас грохнется в обморок. Скворцов уже было хотел позвать кого-нибудь поискать лекарства.

— Как вам, молодой человек, не стыдно! У меня в голове не укладывается, как вы только могли подумать такое! Петр Ильич — это же кристальной души человек.

— А как же молодая любовница?

— Ну, с женщиной… Что же тут такого? Потом, повторяю, я не заглядывал в замочную скважину.

— Ладно оставим, Николай Степанович! А что вы еще можете сказать про этого молодого человека Ивана? Может быть, знаете, где он живет.

— Он жил у Петра Ильича. Вроде как родной сын. Правда, изредка отлучался. Ну, когда появлялась эта женщина.

— Так, может, он и есть его сын?

— Нет, не сын! Не сын!

— Откуда такая уверенность?

— Ну, разве сын будет называть отца по имени-отчеству?

— Бывает в некоторых интеллигентских семьях.

— Нет-нет! Между ними не было и малейшей фамильярности, то есть того, что указывало хоть на какие-нибудь родственные чувства. Знаете, это скорее похоже на отношения ученика и учителя.

— Ага! Ну, а еще, Николай Степанович, кто-нибудь заходил к вашему соседу.

— Да! Бывали! Не очень часто, но бывали. Люди, по всему видать, очень интеллигентные, пожилые.

— Весьма! Весьма благодарен вам, Николай Степанович! Ну, если еще возникнет необходимость побеседовать с вами, надеюсь, вы не откажитесь!

— К вашим услугам! Вообще, горе какое! Какая потеря! Вы представить не можете, какого человека мы потеряли.

Скворцов проводил старика до дверей и вернулся в гостиную. Когда он глянул на стол, глаза его округлились. В коробках лежали пачки денег и не только отечественных. Рядом высилось несколько довольно приличных кучек разного рода раритетов, сделанных, по всей видимости, не из латуни.

— Это…это вы всё нашли? — спросил он.

— А что его искать, товарищ лейтенант! Лежало почти не закрытым.

— Как почти?

— Ну, там в шкафчиках такие замочки, что их ногтем можно открыть. Серьезные люди такие вещи так не хранят.

— То есть, если бы преступник захотел, то всё это легко бы нашел?

— Как два пальца!

— Вы хотя бы при понятых, прапорщик!

— Извиняюсь, товарищ лейтенант.

Скворцов мельком взглянул на понятых. Вот эта молодящаяся женщина в бархатном (или каком там халате) и усатенький мужчина, вероятно, супруги. А этот мужичонка, несомненно, с вечера перебрал, сейчас вон как тяжело вздыхает и ждет — не дождется, когда закончится вся эта катавасия. Ему можно только посочувствовать, потому что процедура будет долгой. Скворцов вышел на кухню, где его двое подручных уже по-хозяйски распивали чай.

— Халява, сэры? — спросил он со злой усмешкой.

Не любил он этой бесцеремонности. И считал, что это следствие глупости.

— А знаете, товарищ лейтенант, халявой ханты называют чайкой. Она же на рыбку уже готовую жирную из воды выхватывает, а не носится за всякими там бабочками и мухами.

— Какой ты грамотный, Егоров! Спасу нет!