Ольга Беркут - Варя

противные мурашки. Не ожидала она такой вольности. Но хуже всего то, что в словах этих имелась толика правды: лето выдалось жарким и Варя сильно загорела. Всё же, откуда у этой девки столько храбрости, чтобы говорить так и при этом нагло смеяться прямо в глаза самой княжне? Бессмертная она что ли? И тут Варю осенила внезапная догадка:

Д а она же никак юродивая. Не растолковать иначе поведение этой нахалки. Нет, такую бить нельзя — грех большой.

— А ты ударь, не бойся! Барышня языком себя славит, да хлыстом только мух гоняет, — и опять заскрипел в воздухе этот ужасный смех.

Варя, не обращая внимания на обидные слова (какой с юродивой спрос), растерянно огляделась по сторонам. Крестьянки уже скрылись из виду, за спиной шумел лес, а в нескольких больших шагах неподвижно стояла Сметанка и только водила ушами.

— Дай-ка сюда, — неожиданно девка бросила корзину с бельём в траву и одним ловким движением выхватила у Вари хлыст.

— Ах ты, дерзкая!

— Так и есть. Но я, барышня, сама себя за дерзости проучу. Всем известно, что лукавые живут лестно. А я вот не умею так — всегда правду в лицо глаголю. За это сейчас наказана буду!

И, засучив рукава серой крестьянской рубахи, она со всего размаха сиганула себя по голой руке. Варя, вскрикнув, отступила на шаг. Ей стало совсем не по себе: одна рядом с безумной, а вокруг никого. Чего доброго и её ударом обожжет.

— Не бойтесь! Не посмею к вам прикоснуться. Да и не страшно это — боль тела испытать, не сравнить с душевной-то.

— Хлыст верни! — резко отчеканила Варя.

Ей уже хотелось бежать со всех ног от этой чудачки, от пронзительного взгляда её чёрных глаз, однако гордость не позволяла тронуться с места. Разве она, Варвара Степанова, владелица всех этих холмов и равнин, может какой-то дурочки испугаться? Смешно это.

— Благодарствую. Мне чужого не надо, — и хлыст полетел княжне под ноги. Пришлось за ним наклоняться. — Гляньте, барышня, покажу, чего интересного.

— Да куда уж интересней?

Варя и так опять смотрела на неё во все глаза. След от удара потемнел и немного кровил. Однако, не обращая никакого внимания на израненную руку, девка полезла ей же за пазуху и достала маленькую баночку из грубого неровного стекла, закрытую деревянным обрубком.

— Ух, запах какой у мази моей! Это дикий мёд и драконья полынь благовония источают, — с гордостью объявила она после того, как зубами открыла и тут же выплюнула пробку, привязанную к зелью тонкой верёвкой.

— Я ведь, барышня, травница знатная. Сейчас дивиться будете!

Здоровой рукой она наклонила баночку к ссадине и подождала, пока из узкого горла на кожу опустится густая серо-зелёная капля. Затем, ловко закрыв зелье, быстрым движением втëрла душистый шарик в рану. И вдруг, словно по волшебству, багровая борозда обернулась едва приметной царапиной. Варя так и ахнула:

— Ты ведьма никак?

— Что вы! Какая ведьма? Зеленица я! Всё знаю про лес, про цветы и травы разные. Бабушка моя Знающей была, она меня всему и научила. А родом я из Взгорьевки, слыхали о тех краях?

Конечно, Варя наслышана была про Взгорьевский уезд. Одни говорили, что место это глухое и дикое, другие славили леса, богатые зверем, рыбой, разнотравьем лечебным.

— А как же? Ходят слухи, что в лесу вашем не то кикимора, не то змора злющая завелась. Будто девок из деревень ворует, и сладу с ней нет никакого, — ехидно усмехнулась Варя. В истории эти она не верила, какой только ерунды простой люд не болтал.

— Народ и не такое придумает, — девка будто мысли её прочитала. — Один врал, другой не разобрал, третий по-своему переврал. Глядишь, сказочка и сложилась. А на самом деле, всё в наших краях славно. Тихо, мирно. И люди добрые, на выручку спорые, да щедрые. Я такая же: люблю дары делать.

И она протянула Варе баночку с зельем.

— Держите. С этой мазью не только раны вылечите, но и кожу отбелите. Вот так диво будет. Думаете, отчего у меня лицо светлее молока? А я ведь на солнце целыми днями.

— Да кто ты такая? И если из Взгорьевки, как к нам попала? Тебя твой барин продал?

Страх перед крестьянкой отступил, и Варя осторожно взяла баночку. В тот же миг Сметанка напомнила о себе — требовательно топнула передней ногой. Варя вздрогнула, посмотрела на лошадь. Ноздри её раздувались, уши дергались рывками. Она поджимала задние ноги, будто собиралась встать на дыбы. Потом вдруг вскинула голову и заржала громко, тревожно, аки жеребёнок --">