Дениз Робинс - Желанный обман

сидел сам Эсмонд. Тогда ему было только десять лет. Мать с сыном были очень похожи: тот же цвет лица, блестящие каштановые волосы, спадающие длинными шелковистыми локонами, гордый лоб, одинаково изогнутая верхняя губа и красивый орлиный нос. Считалось, что красотой Эсмонд пошел в мать и действительно внешне он мало чем напоминал своего невысокого, коренастого отца, который недолго прожил после смерти своей молодой жены и вскоре после нее тоже сошел в могилу.

Теперь же Морнбери Холл жил в радостном ожидании того, что здесь скоро появится молодая хозяйка, достойная преемница покойной графини. Девушка — просто ангел, кроткая и нежная. Когда Доротея недавно приезжала в Морнбери с родителями, чтобы навестить своего нареченного супруга, была открыта гостиная покойной леди Морнбери, и в этом доме вновь зазвучала музыка после многолетнего перерыва. Леди Доротея прекрасно играла на спинете, одном из видов клавикордов, и слуги слышали, как она замечательно пела. Как славно было вновь услышать в этих стенах мягкий женский голос, как приятно будет ощутить в управлении этим богатым хозяйством женскую руку! Эсмонд протер глаза и сурово глянул на своего старого слугу, одетого во все черное, который застыл перед кроватью хозяина на своих длинных и тонких, как у аиста, ногах. Лишь белый галстук немного оживлял его костюм. Бедняга Уилкинс! Он выглядел на все свои семьдесят. Уилкинс всю жизнь верой и правдой служил графскому семейству. Порой Эсмонд бывал излишне нетерпелив и придирчив к старику, но в душе был очень к нему привязан и понимал, что обращаться плохо с человеком, который служит тебе, недостойно истинного джентльмена. С равными же себе молодой граф мог быть беспощадным. Немногие отваживались завязать спор или принять участие в ссоре с Эсмондом Морнбери. Он был прекрасным стрелком, бесстрашен и смел и весьма ловко обращался со шпагой.

— Подать вашей светлости завтрак? — спросил Уилкинс своим высоким, подрагивающим голоском, подслеповато глядя на хозяина широко раскрытыми молочно-голубыми глазами, уже подернувшимися дымкой подступающей катаракты.

— Сначала я немного покатаюсь верхом, — ответил Эсмонд.

— Верхом?! — потрясенно повторил Уилкинс. — Милорд! Вы сегодня женитесь!

— Я знаю, старый болван! Давай сюда мою одежду. Но сначала принеси кружку эля. Моя глотка суха, как щетка для пыли. Только не пялься на меня, как треска на крючок!

— Да, милорд. Не буду, милорд.

Эсмонд соскочил с кровати, скинул с себя расшитую кружевами ночную сорочку, запахнулся шелковым халатом, широко зевнул и потянулся. Он отличался великолепным телосложением. Старый камердинер просто залюбовался его фигурой. В Эсмонде было не меньше шести футов и двух дюймов, у него были широкие плечи и узкие бедра. Никогда в своей жизни он ничем не болел, и не подвергался осмотру врача. На его щеке был, правда, небольшой, давно заживший, шрам — результат дуэли на шпагах, — и только он портил внешний вид молодого графа. Деда Эсмонда, старого графа Морнбери, все называли красавцем Горацием, а внук очень походил на своего предка.

Все его друзья из Оксфорда, Лондона и окрестных мест собрались вчера в Морнбери Холл, чтобы поздравить молодого графа с женитьбой.

Многие из них остались здесь на ночь, чтобы присутствовать сегодня на торжественной церемонии. В том числе остался и его лучший друг Арчибальд Сент-Джон, или просто Арчи. Эсмонд учился вместе с ним в университете. Арчи был участником многих приключений и авантюр, в которые ввязывался Эсмонд. На днях его друг должен был отбыть в Эдинбург, куда его посылало министерство иностранных дел с важным государственным делом. В этом году был заключен окончательный союз между Англией и Шотландией и сняты всякие торговые ограничения, которые существовали до сей поры между этими двумя странами. Арчи ждала в Эдинбурге работа, срочное выполнение которой требовало от него правительство. Это был прекрасный и веселый молодой человек, во многом похожий на Эсмонда, только, пожалуй, чуть более практичный, чем молодой граф.

Арчи одобрил выбор своего друга. А Эсмонд благодарил теперь Бога за то, что пошел-таки на бал, куда был приглашен по случаю восемнадцатилетия единственной дочери лорда Шафтли Доротеи. Это был единственный бал, куда он явился в этом году. И попал в самую точку!

Собираясь на этот бал, он только выполнял желание своей венценосной крестной матери — найти себе --">