Энн Макалистер - Твоя на месяц

врывались проклятые врачи, брали очередные анализы, разговаривали с ним оптимистичными голосами воспитателей детского сада, светили ему в глаза, интересовались, помнит ли он до сих пор свое имя, сколько ему лет и кто сейчас президент.

Что за идиотские вопросы? Он не всегда помнил свой возраст и фамилию нынешнего президента еще до того, как его сбил грузовик. Если бы они спросили его, как определить скорость света или каковы основные характеристики черных дыр, он бы с легкостью ответил им. Он часами мог говорить об этом, точнее, он мог бы, если бы сумел держать глаза открытыми достаточно долго.

Но никто не спрашивал его об этом.

Врачи вышли на несколько минут, но потом вернулись. Они делали рентгены, анализы, продолжали задавать бессмысленные вопросы, потом начинали волноваться, если он не мог вспомнить тридцать четыре ему года или все-таки тридцать пять. Кого, черт побери, вообще волнует возраст? Их. Определенно их он волнует.

— Какой сейчас месяц? — поинтересовался он.

Его день рождения был в ноябре.

Его вопрос поверг медиков в шок.

— Он не помнит, какой сейчас месяц, — пробормотал один, быстро начиная что-то писать.

— Ладно, не важно, — поморщившись, отмахнулся Джордж. — С Джереми все в порядке?

Это было все, что его сейчас волновало, потому что эта картина не переставала преследовать его: четырехлетний сын его соседей, выбегающий на дорогу за мячиком. И несущийся на него грузовик.

— С ним все хорошо. Ему очень повезло, он отделался парой ушибов, — ответил доктор, опять начиная светить Джорджу в глаза. — Его уже выписали. Черт побери, не двигайся и открой пошире глаза, Джордж!

Вероятно, обычно Сэм Харлоу был более терпелив со своими пациентами, но они с Джорджем были знакомы со школы. Сейчас подбородок Джорджа был зажат в его стальных пальцах, и он вновь начал светить ему в глаза. Джорджу пришлось стиснуть зубы, чтобы не застонать: от этого осмотра у него каждый раз начинала ужасно болеть голова.

Когда Сэм наконец оставил его в покое, Джордж со вздохом облегчения откинулся на подушки и закрыл глаза.

— Ну и черт с тобой, — сердито прокомментировал Сэм. — Учти, ты останешься здесь, пока полностью не поправишься. Проверяйте его регулярно и сообщайте мне о каждом изменении, следующие двадцать четыре часа для него критические, — велел он стоящим рядом медсестрам.

Услышав это, задремавший Джордж подскочил на кровати.

— Критические? Ты же сказал, что с ним все в порядке?

— С ним да! Сейчас проблема не в нем, а в тебе. Ладно, я еще вернусь.

Последняя фраза прозвучала скорее как угроза, нежели как дружеское обещание.

Джордж хотел сказать другу, что, когда он в следующий раз вспомнит про него, его здесь уже не будет, но Сэм уже вышел. Он раздраженно посмотрел на закрывшуюся дверь, а затем перевел взгляд на медсестру.

— Вы тоже можете идти, — велел он.

Хватит с него на сегодня дурацких вопросов. Кроме того, как выяснилось, его голова болела гораздо меньше, если он держал глаза закрытыми.

Что он и сделал. Возможно, ему даже удалось немного поспать, но когда он вновь открыл глаза, перед ним уже стояла очередная медсестра.

— Итак, сколько вам лет, Джордж?

В ответ он мысленно застонал.

— Я уже определенно слишком стар, чтобы играть в эти дурацкие игры. Когда я смогу вернуться домой?

— Когда вы согласитесь играть в наши игры, — лукаво ответила она.

— Мне будет тридцать пять. Сейчас октябрь. На завтрак сегодня я ел овсяную кашу. Или уже наступило завтра?

— Да.

— А это значит, что я могу идти домой?

— Нет, пока вы не получите разрешение доктора Харлоу, — откликнулась девушка, измеряя его давление. — Знаете, я думаю, что вы настоящий герой.

— Не совсем.

— Но вы ведь спасли жизнь маленького мальчика?

— Я всего лишь вытолкнул его на другую сторону улицы.

— И тем самым уберегли его от колес грузовика. В моих учебниках это называется «спасение». Я слышала, он отделался лишь парой ушибов.

— Как и я. — Он кивнул на свою руку, неподвижно лежащую поверх одеяла. — А значит, меня тоже можно выписывать.

— Вас тоже скоро выпишут. Но не сейчас, потому что травмы головы могут быть очень опасны, — сказала медсестра и вышла, тихо прикрыв за собой дверь.

Наконец-то она и все ее настойчивые коллеги оставили его в покое. Похоже, поток вопросов и анализов на время иссяк. Чего нельзя была сказать о барабанном стуке, --">