(Аганис) - Кто я? (СИ)

вредная. Ты бы не стала так царапать никому спину, правда?

Я смеюсь и пока Глейхенгауз сокрушается о том, как несправедлив мир, я выхватываю его кофе и отпиваю из стакана.

—Ну, почему у тебя всегда кофе вкуснее?—не понимаю я.

—Он одинаковый! Сколько раз тебе повторять,—Даня забирает у меня стаканчик.—Вот опять все блеском для губ испортила.—Он притворно вздыхает и пьет дальше.

—Одним блеском больше, одним меньше. Хочешь сказать, что по сравнению с тем, что ты слизываешь с губ всяких Вероник, мой самый невкусный?

—Конечно, твой самый лучший,—обреченно соглашается Даня и морщится, когда я стучу его по спине.

—Ты специально,да?—наконец до него доходит.—Ты это специально?

—Не знаю, о чем ты,—делаю самое невинное из своих лиц.

—Я же говорил, ведьма,—одними губами шипит Даня, потому что мы проходим мимо группки мирно беседующих фигуристов.

—Ладно…—миролюбиво сдаюсь я.—Пошли в кабинет, я тебе спину чем-нибудь обработаю.

Закрываю дверь на ключ, нахожу перекись водорода и смотрю, как мой хореограф снимает с себя рубашку. От него пахнет тем самым парфюмом и…сексом. Я подхожу к нему ближе и незаметно вдыхаю этот запах, невесомо прикасаясь к коже. И начинаю смеятся.

—Что?—Даня оглядывается.—Что ты все ржешь?

—Тебя будто кинули в мешок с дикими кошками и хорошенько потрясли,—Я еле сдерживаюсь,чтобы не смеяться в голос и как можно аккуратнее обрабатываю данину спину.

Глейхенгауз сидит молча и тяжело дышит. Я тоже больше не говорю ни слова, пока его телефон не звонит какой-то заводной молодежной мелодией.

—О, Вероника,—заглядываю в экран.—Наверное, хочет повторить.

В глазах Дани ужас смешанный с истерикой. Я беру с его рук телефон. Поднимаю трубку и уверенно говорю:

—Даниил не может сейчас говорить. Он без рубашки. Как кто я? Я его невеста,—протягиваю телефон обратно. –Она бросила трубку. Не благодари.

—Ведьма,—с улыбкой отвечает Даня.

—Ну, мы можем ей перезвонить и сказать, что я пошутила. У тебя даже появится шанс на вторую серию программы “Из мира диких кошачьих”.

Я все также аккуратно провожу ватным диском по даниной спине и замечаю, как она подрагивает от беззвучного смеха.

Он называет меня ведьмой по несколько раз на день, а я никогда не сопротивляюсь. Только ему это позволено, так как только Даня может сказать это с интонацией, способной меня рассмешить. И только он из всех друзей знает, что мишки с колой способны вернуть меня в состояние покоя. Мне кажется, он ограбил магазин, потому что не было ни дня, чтобы Даня не приносил мне их на работу. А ведь я всего лишь однажды рассказала ему о том, какие конфеты люблю больше всего.

С Даней на самом деле все просто, хотя я сама однажды все чуть не запутала. После произвольной программы в Корее я почти все испортила. Это было странное и сложное время, в которое мне не хотелось оставаться одной.

И после барных пьяных посиделок я поцеловала Даню. Теперь, когда я думаю, что произошло, то мне очень стыдно. Но тогда я просто сходила с ума.

—Неужели я настолько хуже всех твоих шлюх?—только и говорю ему, и целую.—Неужели ты меня совсем не хочешь?

Бедный Даня. В его глазах я вижу отчаянье, но мне уже все равно. Это такой вечер, когда мне нужно другое. Мне нужно,чтобы меня вылюбили. Я говорю ему “полюби меня”, но на самом деле почти кричу “вылюби”, возьми, как всех своих одноразовых девочек, молоденьких и юных.

Неужели я противна тебе, как женщина?

Неужели я этого не стою?

Неужели я никто для тебя?

Я хочу почувствовать его огонь внутри, хочу видеть эту юношескую страсть в глазах. Не преклонение Эдуарда и усталость от семейных отношений. А этот молодой пыл и безумие, доступное таким беззаботным парням, как Даня. Мне это нужно. Нужно,чтобы он посмотрел на меня и не заметил тела, которое покрыто шрамами и первыми морщинами. Чтобы я была для него молодой и красивой, чтобы он не видел во мне своего главного тренера, чтобы просто трахнул, как самую незнакомую девчонку в баре. Не задавая вопросов, не пытаясь вести себя благоразумно. Чтобы он просто забыл, кто я, и сделал то, что у него получается

--">