Вячеслав Фавик (Мартин) (Профи из Второго) - Пит Мелларк: «Город тысячи огней, в котором живут слабые люди» (СИ)

резко повернулась к ним обоим спиной и ушла в дальнюю часть вагона и стала неотрывно смотреть в окно, но в начале сказала, повернув голову к Питу:

— Спасибо за поддержку.

Но пока они не достигнут Капитолия, Китнисс не с кем общаться не хотела. Нанесённая обида была чрезвычайно сильной.

В этот момент распорядительницы в вагоне не было. Собственно, поэтому Хеймитч пошёл на этот рискованный жестокий эксперимент.

Питу понадобилось меньше времени, чтобы остыть, чем Китнисс, но и он, заговорив с ментором о том, как вести себя им с Китнисс в Капитолии, физически не имел сил скрыть отчуждения в своем голосе: выходка Хеймитча впервые в его жизни заставила потерять над собой контроль: он был готов драться с ментором. Причём по-взрослому! Не до первой крови, из-за оскорбления, нанесенное его любимой девушке, Пит был готов впервые в жизни убивать!

Хеймитча спасло лишь то, что Китнисс приняла его извинения: в тот самый момент взгляд Пита уже нашёл самый острый нож, из находившихся в помещении! Но Китнисс приняла извинения ментора и спустя десять минут, Пит с Хеймитчем обсуждали стратегию поведения дистрикта 12 на предстоящих играх. Но на лице Пита не было и тени улыбки: Китнисс, может и простила ментора. Но Пит не был готов так просто не мог простить. Он тоже знал, что в Шлаке бывает за такое! Оскорбление, незаслуженно нанесенное любимой девушке.

Но всё же больше всего Пит был зол на самого себя: он помнил, как его ярость едва не поставила под угрозу Победу Китнисс: убей он ментора, кто бы договаривался со спонсорами???

Китнисс же, нахмурившись и не желая, чтобы кто-то видел сейчас ее покрасневшие глаза, смотрела на вид горной страны, раскинувшийся за окном экспресса: Китнисс, с детства любившую первозданную красоту не тронутой вмешательством человека природы, этот вид поразил в самое сердце: высокие горы, покрытые ослепительно белыми снежными шапками на вершинах, отвесные кручи, склоны, поросшие редкой растительностью и невероятно прекрасного вида горные долины, небольшие горные селения, канатные дороги, протянутые над пропастью.

«Какие люди населяют эти суровые, но прекрасные места? Они тоже посылают своих детей на Жатву? Наверное, жизнь в таких местах, отрезанных от окружающего мира бездонными пропастями и высокими горами, тяжелая и тут живут хмурые, молчаливые, но очень сильные люди? — размышляла про себя Китнисс.

Потом ее взору открылась одинокая гора, окруженная простершейся на многие мили вокруг плоской местностью. Дух захватывало от мощи, высоты и красоты ее пологих крутых склонов. И Китнисс не удержалась, чтобы не спросить:

— Что это за дистрикт и что это за гора?

— Мы в дистрикте два, а эта гора называется Виксен, что значит ” Лисья гора”. Там расположена главная военная база Капитолия, — Хеймитч старался больше не провоцировать Китнисс.

«Как странно, я в стране, откуда родом мои самые опаснейшие противники на Голодных играх — профи. Безжалостные, как природа из родного дистрикта. Если на Арене будут горы, мне лучше туда не лезть — трибуты из дистрикта два не оставят там мне ни единого шанса, горы для них — дом родной, как для меня — лес, — нахмурив лоб, думала Китнисс.

Пит и особенно Хеймитч к ней больше не лезли: в купе было еще много ножей!

Экспресс направился к тоннелю в горах, но внезапно притормозил и повернул налево, ментор, заметил этот маневр, сказал:

— Странно, мы не поедем по Восточному тоннелю, как обычно, — поставив на стол стакан с ликером, он подошёл к окну (самому дальнему от того, у которого стояла Китнисс), и негромко сказал, — смотрите-ка мы поедем по военной ветке, Пит, подойди сюда, мы будем проезжать главный оборонительный рубеж Капитолия, мне довелось видеть его тринадцать лет тому назад, но вы будете первыми трибутами на моей памяти, которые его увидят.

Китнисс также заинтересовалась словами Хеймитча и внимательно смотрела в окно: экспресс въехал в очень узкий тоннель, но сначала открылись массивные ворота высотой в три раза больше их вагона! Путь в тоннеле не представлял ничего замечательного: лишь тусклые лампы красно-оранжевого цвета на одинаковом расстоянии друг от друга по обеим сторонам тоннеля.

Но зато, когда экспресс выехал в Большую

--">