Максим Зур - Алина и Марта, любимые подружки

барыш. Мальчик по имени Вася к Алине привязался – всех стеснялся, а ей стал доверять, и она пыталась его социализировать. На карнавалах ему, несмотря на страхи, надо было выступать с речами, чтобы слышно было на последнем ряду. Он обожал, когда А. исполняла роль Лисы – у неё получалась не традиционно хитрая героиня, а скорее пародистка всяких взрослых людей, которая рассказывала и показывала детям сегодняшних прохожих, папу в отпуске, клоунов из цирка, известных актёров, персонажей мультфильмов… Вася всё время хотел поиграть с ней в Лису и звал её Лисичкой, и ему – как 16-летнему Мише тоже – запоминалась её острая улыбка. Про Алину там умудрились развести сплетни, потому что за ней приходил сорокалетний учитель вокала, у кого она брала уроки. Однажды дети выстроили из кубиков замок высотой полтора метра, чтобы пригласить Алину быть хозяйкой замка. Это был последний день её работы, и она нарядилась принцессой немного в стиле Эльзы-фроузен, и тут как раз пришёл Илья-вокалист и подыграл ей. Алина с Ильёй должны были скоро уходить, но Вася не мог с этим смириться. Она позволила ему выйти на улицу и проводить их до ближайшего поворота. Дальше – широкая улица, полная машин, и Алина отвела Васю обратно, позвала воспитательницу, и мальчик остался с воспитательницей за стеклянной дверью, смотрел, как тысяча моторных лезвий отрезали его от Принцессы в пальто, которая идёт жить своей жизнью с тем тоже слегка волшебным дядькой.

И в то же время А. и М. с трудом терпели странных: в их представлении явно были фрики симпатичные и фрики отталкивающие. Первые – потомки жёлтой кофты, у которых искренность и эффект различаются трудно и могут быть слиты, но вообще о них говорят так, как Анатолий Найман о Леониде Губанове: «…яркая, щедро и наглядно одарённая личность, живущая, говорящая, относящаяся к окружающему, как дано только поэту, и никак иначе её не назвать». Вторые – у них нет наглядности, какими-то своими словами или моментами поведения они разрушают цельное впечатление о себе, кажутся из-за этого несуразными, непонятными, неинтересными, либо просто нормальными и чересчур простодушными. Их пришпиливают к такому типажу, какой подвернётся: если в глаза бросилась пацанскость – будут пацанами, экзотичными среди хипстеров, если зажатость – будут мальчиками дальнего плана, если неуклюжесть – будут забавными, если монотонность и педантичность – занудами, а то и – полусознательно – врагами творческого духа. Но А. и М. не занимались сортировкой людей по типажам, это происходило у них интуитивно и приблизительно. Иногда – без возможности обжалования. И если кто-то на них обижался за неправильную идентификацию – они недоумевали и шли дальше. Они умеют извиняться, конечно же, но не носят в себе ненужное чувство вины – и если им непонятно, что такого случилось, то разбираться в этом следует тому, кто обиделся, и – что невероятно справедливо – ему больше не надо обижаться. И к ним липли разные беспомощные девочки, ищущие авторитетных подруг, и беспомощные мальчики, ищущие вдохновения и самоутверждения. У А. и М. безошибочно срабатывал внутренний датчик, сигналивший при пересечении личностных границ – и если кто-то пытался взвалить на них груз проблем, которые они не в состоянии решить, они могли суетливо, мучительно и вежливо поразбираться с чужой проблемой, но потом резко отделяли себя от попрошаек. При этом было у них ещё одно ценное качество – отсутствие финальных решений на чей-либо счёт. Даже безапелляционность могла исчезнуть в одно мгновение – если кто-то глубоко чужой и однажды оставленный за забором случайно настроится с ними на одну волну. Их тяготили апелляции к их внутреннему суду, но сами они легко могли пересмотреть то, что им показалось когда-то.

Моментально отдалялись они от хамла и от завистников: в той же творческой школе учились не только дети состоятельных родителей, и за спиной подруги слышали иногда злобные суждения о «мажорках» или о «звёздах». Но максимум, что могло иногда с ними случиться резко буржуазного – это мамин или папин личный водитель после школы. Кошельки были у них смешные, как из магазина оригинальных подарков. Карточками тогда они ещё не пользовались, завели их уже в институте. Но они с детства знали Франсуазу Арди, гносиенны Сати, и они рано поймали инстаграм. Познакомившись близко в этой школе, они, конечно, какую-то разницу между собой обнаружили: например, Алина с удовольствием --">