(Meerwelle) - Между строчек (СИ)

миновать немало коридоров. Столь долгожданные, пусть и слабые, лучи солнца заставили сощуриться и приятно обожгли продрогшие плечи - все же, пещеры не особо отличались теплом, как и красками. Командир стражи чинно шла впереди процессии, толпа расступалась перед ними. Не было ни криков в этой цветастой массе, ни воплей, лишь ненавистные взгляды, тихие шепотки, судорожные всхлипы. На площади, у самых дворцовых ворот, ее отпустили , ощутимо подтолкнув в спину древком топора к лестнице на постамент, где вскоре, не особо церемонясь, привязали к столбу не только за кисти, но и под колени. Фириат дернулась от боли в запястьях, но тут же получила звонкую пощечину от командира стражи. Ведьма вскрикнула, зло сверкнув глазами, чувствуя, как по губе скользнула струйка крови.

- Я же сказала, ты сгоришь! - рука не дрогнула, факел коснулся крайней вязанки хвороста. Жадно занялись огнем сухие прутья, перекидывая пламя все ближе к девушке. Вскоре оно трещало у самых ее ног, все вокруг подернулось дымной пеленой, поплыли в глазах очертания лиц, редкие крики бьющихся в истерике женщин, видимо, потерявших в борьбе “с ней” родных - они ушли на второй план, слышались, словно сквозь толщу воды. Жалящая боль обожгла незащищенные стопы. И жар. Невыносимый жар взвившегося вокруг хрупкой фигурки зарева опалил кожу, вперемешку с дымом опалил легкие, заставив судорожно закашляться. Слабость, отчаяние, бессилие.. Из последних сил разомкнув веки, Фириат в последний раз попыталась найти в толпе всего одно знакомое лицо, но тщетно.

- Просто. Просто, так просто..- судорожный шепот последним сорвался с сухих, обветренных губ…

***

Рейд вышел, прямо скажем, неудачный. Тревога оказалась ложной, и единственным найденным его отрядом врагом был отбившийся от стаи варг, заливавшийся пронзительным воем в тихом ужасе ночи, раскрывая себя с головой. Леголас устало толкнул створки замковых ворот, подметив странное оживление за их пределами. Перед глазами встал злосчастный приказ отца, но солнце ведь лишь зарделось на горизонте. Вот только над головами многочисленных эльфов черной лентой уже вился в небо дым костра.

Пламя. Оно будто замерло стеной перед безвольно повисшей на цепях столба девушкой, ровно потрескивая. Словно ее злость на несправедливость мира, где пытают и жгут людей, где честных губят одним словом, а тщеславие превозносят. Где одна прихоть перекрывает цену самого хрупкого и прекрасного на свете огонька -жизни. Мы можем свернуть горы, победить в войнах, прославиться в веках, отстроить стертые с лица земли города и страны, но вернуть канувших в этом омуте чьих-то желаний и выгод, тех, что любили - никогда.

Расталкивая всех,кто стоял на пути, он ринулся к костру. Но, охваченный огнем, силуэт девушки исчез в облаке дыма. Вместе с сильным порывом ветра огонь погас, а помост в щепки раскрошили вздыбившие камень мостовой корни. Эльф упал на колени перед ним, устремив взор к той самой черной ленте в небе. Времени вспять не повернуть…

***

Конь задорно всхрапнул, переходя на галоп и окончательно вырывая хозяина из цепких объятий памяти. Леголас досадливо встряхнул головой, словно развеяв последние призраки прошлого, и осадил коня. Как же он сожалел, безумно. Что не вернулся засветло, не почувствовал неладного, не отпустил ее раньше, а главное - промолчал. Промолчал, несмотря на то,что уже давно не нуждался в ответе. Дурак.

Ощущение чего-то странного вновь охватило его, эльф огляделся. Порыв ветра всколыхнул полы плаща. Спешившись, он бесшумно натянул тетиву. В поле зрения мелькнула тень. Молниеносно обернувшись, принц выстрелил, но ни на дороге, ни в чаще никого уже не было. Прислушавшись, лучник передернул плечами. Война не прошла для него бесследно,вот уже и в какой лесной зверушке ему чудится враг.

Вернув лук на положенное место, Леголас с усилием выдернул стрелу из ствола величавого ясеня, а взор уцепился за мерный блеск металла в поросли папоротника. Склонившись и разведя в стороны его резные ветви, он замер. На земле лежал чудесный кинжал: белое дерево и резная тончайшая сталь. А на простой, без изысков рукояти лежал серебряный кулон, еще не успевший позабыть тепло рук.

--">