Вадим Иванович Кучеренко - Сновидения

– Ты счастлива с ним? – неизвестно зачем настойчиво спросил Николай. Он словно бы даже с наслаждением бередил рану в своей душе.

– Я очень счастлива, – просто ответила она, и у Николая защемило сердце. – Ты прости меня, Коля, за то, что так вышло… Но у тебя есть твои сны. У меня Андрей. И нам обоим без этого не жить. Понимаешь?

– Да, – резко кивнул он, даже что-то хрустнуло в шее…

– А из-за того, что в твои сны не верят, ты не расстраивайся, – утешала его Ирина, провожая к дверям. – Главное, что ты их все-таки видишь.

– Да, – беззвучно ответил он, отведя виновато глаза.

Неловко попрощался и быстро ушел.

Выйдя от Ирины, Николай понял, что напрасно побывал у нее. Эта встреча не принесла успокоения, на которое он рассчитывал, наоборот, еще сильнее растревожила. Он не знал, что ему делать сегодня, а тем более завтра. Жизнь требовала от него решительного поступка, а он всегда боялся этого. Мысли его пришли в смятение, и он уже почти жалел себя.

Пройдя немного по улице, Николай увидел в подворотне скромную вывеску «Пивной бар» над малозаметной дверью. Холодное пиво было сейчас очень кстати, чтобы затушить бушующий в его груди пожар. Он нащупал в кармане деньги, которые утром ему дала мама на уплату за квартиру. Обреченно махнул рукой и вошел, спустившись по ступенькам вниз в полуподвальное помещение.

Пивной бар оказался полутемной комнатой, пропитанной запахом прокисших дрожжей, с пятью или шестью колченогими столиками и узкой барной стойкой в углу, за которой скучал бармен, мужчина неопределенных лет с невыразительным лицом и грязной каемкой под ногтями. Несмотря на сравнительно ранний час, здесь уже были посетители, трое или четверо. И, судя по их бледным опухшим лицам, округлым животам и вялым движениям, они являлись завсегдатаями заведения. Свои деньги они давно уже пропили и теперь сидели за столиками в ожидании неизвестно чего, мучаясь от жажды. Они встретили Николая настороженными взглядами, сразу признав в нем чужака. Однако быстро подружились с ним, после того как он угостил их, выставив всем по кружке пива. Пить в одиночестве, когда на него смотрят столько жаждущих завистливых глаз, Николаю было стыдно.

Через час Николай уже не только любил все человечество, но и простил отдельным его представителям все свои обиды. Он даже приобрел немало новых друзей, которые пересели за его столик, и бессвязно изливал перед ними свою душу.

– Я бы для нее все, ничего не пожалел… А она замуж за другого… И правильно! Ибо кто я такой есть? Обыкновенный среднестатистический гражданин – и не более того!

– Выпьем за это, – недолго искали повода его все понимающие друзья.

Они чокались кружками, так, что мутная пена переливалась через край на стол, звучно отхлебывали. После чего Николай, все более пьянея, продолжал исповедь.

– А еще они не верят мне, что я вижу такие сны. Они завидуют!

– Сучьи дети! – гудел у него над ухом некто в измятом плаще и шляпе, одетый явно не по погоде.

– Ты не прав, – вдруг обиделся Николай за своих сослуживцев. – Они хорошие, порядочные люди. Это я подлец, потому что обманываю их! Говорю, что вижу, а сам ни-ни, сплю мертвым сном.

– Это как же? – таращил свои и без того выпученные глаза его собеседник. Он уже ничего не мог понять своим затуманенным пивом умом, но чувствовал – здесь что-то не так…

А Николаю не удавалось найти нужных слов, чтобы объяснить ему свою жизнь – скучную и незначительную. А без этого было не понять, зачем он каждое утро, проснувшись, лежит в кровати и придумывает разные невероятные истории, а потом выдает их за свои сны.

В голове Николая назойливо крутились разрозненные воспоминания о злополучном проекте и о Кныше. Почему-то виделся пес Филька, покорно стучащий хвостом о землю. Чудилось, что он подмигивает и говорит человеческим голосом: «У Ирины есть ее Андрей, у твоей мамы – индийские фильмы, а у тебя – только я!»…

Бредовое видение окончательно сбило Николая с толку, и теперь он лишь невнятно мычал, спрятав лицо в ладони. Его буквально раздавила внезапная мысль о том, что как страус в минуты опасности прячет голову в песок, так и он всегда пытался уйти от жизненных невзгод в свой выдуманный беспечальный мирок. Когда его побили