Антон Сорокко - Смс-ка

дверью поржать и послушать. С утра спрашивали: «Чё у тебя там в штанах, что она так орёт?» Он конфузился, сваливал всё на неё. От Оксаны он быстро устал. Жаловался другу: «Она меня затрахала. В прямом и переносном смысле этого слова!» Тот гоготал: «Слепец! Человек не пользуется своим счастьем! Другой бы на твоём месте радовался!» В итоге от Оксаны он сбежал – просто уйти могло не получиться. «Другой» у неё появился в тот же вечер. С Оксаной они потом пересекались на переменах в университете, но лишь здоровались. Беременности он у неё не заметил.

Знакомство с Олей началось с её груди, которую он трогал в пьяном экстазе в разгар чужого дня рождения. Грудь была значительная. По её мнению, компенсировала все её недостатки. Что типично для девушек с большим бюстом. После оргазма у неё бывало сводило ноги, от чего он всякий раз чувствовал себя врачом – «не навредить». Оле пришлось бросить учебу и вернуться в родной город. Что-то в семье, что именно он не помнил. Понимая, что будущего у их романа нет, его чувства к ней угасли ещё в маршрутке по дороге на вокзал: он всегда был практичным. С тех пор об Оле он ничего не слышал.

Таня была мимолетна и случайна. «Избыточна,» – как сказал недавно один из его молодых менеджеров. Они встретились между этажами общежития бледным утром, оба в той точке между протрезвлением и грядущим похмельем, где нет ничего кроме ваты в мозгу и усталости. Он не мог вспомнить, как она выглядела. Но вспомнил фразу: «Да, говорили мне что в универе все слабые на передок. Были правы.» Ни до, ни после он Таню не видел.

Кто-то посигналил, вынув его из провала в прошлое. Пробка на проспекте тянулась медленно.

Кто же из них мог стать матерью его ребенка? Хотя бы чисто теоретически. Точно не Наташа и точно не Оксана. Получается, что Света, Оля или Таня.

Презервативами он пользовался всегда. Причем даже не из-за боязни что-то подцепить, а именно чтобы не стать случайно отцом. Планы на жизнь в двадцать лет у него были другие. Предупрежденный матерью о женском вероломстве, уходя от подруг, он даже брал с собой использованные презервативы. Выбрасывал по дороге. Бережёного Бог бережет. И всё-таки на тебе – дочь!

Интересно, а чего хочет эта дочь? Зачем ищет встречи? Нужны деньги? Или может чем болеет серьёзным? В долги залезла? А может мать умерла, и она одна осталась? Должна быть причина, по которой через двадцать с лишним лет ребенок ищет отца.

Ему вдруг стало её жалко. Горло неожиданно сдавил спазм. Видимо, с возрастом и правда становишься сентиментальным. Ему ещё больше захотелось эту девушку увидеть. Надо же, у меня есть дочь! Он глубоко вздохнул. Он почти в это верил. А ещё он всегда хотел дочь.

Она скорее всего от Оли! Точно не от Тани – он тогда был в полном сознании и ошибок не делал. Света бы ему бы написала. Он помнил её записки! А вот Оля неожиданно уехала и затем пропала. Ни разу не дала о себе знать. Она вообще была скрытная. Никто из знакомых никогда её не упоминал.

Вот только когда же она могла от него забеременеть? Он лихорадочно анализировал, но никаких проколов со своей стороны припомнить не мог. И вдруг вспомнил: Оля была единственной, кто однажды сказала, что хочет от него ребенка. Чёрт. Так и есть. Это Оля! Но как это могло произойти!? Он почти физически ощущал работу мозга. Ладони стали влажными – он прибавил кондиционер.

Пробка постепенно рассасывалась. Он повернул в сторону офиса. Посмотрел на часы – до встречи было ещё четыре часа. Пропасть времени. Он не был уверен, что сможет работать сегодня. Поехать домой?

Кстати, а что он скажет жене? Хороший вопрос. И что он скажет сыновьям? «Здравствуйте, это … . Она моя дочь. Теперь мы будем жить впятером.»

Он вспомнил, что неизвестная дочь не назвала своего имени. Телефон был горячим от его ладони – всё это время он не выпускал его из рук. «Ты не сказала, как тебя зовут?» – сообщение улетело с привычным свистом.

Она не ответила.

Без пятнадцати семь он был уже в ресторане. Сидел как на иголках и волновался будто на первом свидании. Приветственный блан-де-блан выпил почти залпом, даже не ощутив вкуса. Отправил официанта за вторым.

Последние часы его мысли были заняты Олей. Он всё больше уверялся в мысли, что именно она мать написавшей ей девушки. Он вспомнил Олино лицо. Не красавица, но очень обаятельная. Как парижанка – есть у француженок тот уникальный шарм, который делает их неотразимыми. Большие глаза, длинные ресницы. Тонкие губы цвета малины. --">