Геннадий Владимирович Тарасов - Воздушные шары Сальви-Крус

слушать и честно попробовали привыкнуть. А вот это, похоже, удалось ему одному.

Маленький, белокурый, точно ангелочек Сашка, вернул их к жизни.

Но прошлое все же не покидало. Оно осталось, в отрешенных, невидящих взглядах Люси, на которые он напарывался иногда, славно на таблички на колючей проволоке «Стой! Запретная зона!» В тех призраках тех давних рож, что возникали порой среди тяжелого дурмана, затапливающего сознание, когда реальность оборачивалась в свою противоположность. Правда, это случалось достаточно редко. И вопреки всему, что того не желало, жизнь шла своим чередом, оставляя позади многое и многих, и, быть может, суля что-то новое, лучшее впереди. Была не хуже, чем у других. Так ему казалось. И так ему хотелось. Так, наверное, оно и было. И вдруг…

А почему, собственно, вдруг? Что случилось-то? И что могло произойти неожиданного?

Пусть жизнь их совместная не так уж длинна, пусть, но не все ведь измеряется количеством прожитых лет. Неужели стержень их жизни мог переломиться просто так, сам собой? Невзначай? Одних связывает общее горе, других — радость, их — и то, и другое. Плюс нечто большее — ощущение, давшее уверенность в том, что они единственные и неповторимые. Нет в мире таких больше! И это правда. То есть, связывала их любовь. Да, да, любовь. Он, правда, не слишком часто вспоминал это слово, особенно в последнее время. Но все равно ведь, говоришь ты о любви, или умалчиваешь — она существует. Когда существует…

А он чувствовал…  Он был зол, проклинал всех на свете. ЕЕ, разумеется, в первую голову. Кричал о предательстве, желал карать.

Карать? Безумец!

Теперь он травит душу свою воспоминаниями и сомневается во всем. О каком предательстве речь? Очнись! Надо бы разобраться хорошенько, во всем, вот что он понял, и, черт возьми, когда же перестанет болеть голова?

Разобраться, что, собственно, и пытается сделать, но, вот уж не предполагал, задачку с наскока не взять. Не просто, ох, не просто, оказывается, разобраться, в себе и в отношениях, казавшихся такими ясными и однозначными еще недавно. Да, теперь уже бесконечно давно.

Понятны пока только два момента. Во-первых, что совершенно ничего не ясно — в целом. Во-вторых, о каком предательстве может идти речь? Кто кого предал? Вот тоже, вопрос интересный. Прежде всего — он себя, что выражается в том факте, что не смог удержать Люси возле себя. Любым способом, уговорами, обещаниями или даже насильно — любым. Потому что, что она без него? Что без нее он? Ничто. В этом суть…

Остается молить Господа, что история их не имеет конца. Нет, нет, она не окончена. Рано или поздно он вернется назад. Вернется в Осень. Даже если не ждут…

--">