Игорь Владимирович Марков - Любовь и вера Надежды Гречихиной

Процедура приёма проходила в рекреации. Так у нас назывался широкий школьный коридор. Первое правило, которое внушали первокласснику, гласило: «Никогда не бегать по рекреации». В третьем классе мы осваивали обязанности «дежурного по рекреации», и уже сами вдалбливали (в основном при помощи щелбанов) это правило новичкам. Четвёртый класс допускался к натиранию полов в рекреации – самому весёлому занятию, может быть, за всю школьную жизнь.

В день натирки полов в школу приходил профессиональный полотёр. Он мазал паркет жёлтой мастикой, растирал щёткой и удалялся для отдыха в раздевалку спортзала, где вдали от посторонних глаз выпивал первую порцию принесённого с собой алкоголя, как он нам объяснял: «принимал на грудь для бодрости». Рабочий костюм полотёра состоял из синих тренировочных штанов с вытянутыми коленками, зелёной офицерской рубашки и серого засаленного пиджака с оттопыренными карманами. На лацкане пиджака блестел серебряный значок – маленькие боксёрские перчатки, соединённые пластинкой. На пластинке было что-то написано. Полотёр разрешал потрогать перчатки, они были тяжёленькие, и объяснял, что это награда за победу в чемпионате Московской области, но мы ему не верили. Пока он отдыхал, приняв очередную порцию, мы наводили финишный блеск, катаясь по паркету на больших кусках шинельного сукна, которого у жителей военного городка всегда было в избытке. Но до знакомства с полотёром-боксёром было ещё далеко…

Сегодня мы стояли в белых рубашках, бантах и передниках на блестящем паркете, выстроившись в линейку по росту: девочки на правом фланге, а мальчики на левом.

Коммунисты, много лет руководившие Советским Союзом и несколькими другими странами социалистического содружества, свято верили в непогрешимость некоторых научных теорий. Теория эволюции в живой природе была одной из важнейших. Согласно этой теории, каждый советский человек, начиная с самого детства, должен был пройти ряд партийных эволюционных преобразований. Как из икры появляется головастик, из головастика – лягушка, а из лягушки – царевна, так из простого школьника на первом этапе получался октябрёнок – внучонок Ильича.

– Поздравляю. Ты теперь не просто мальчик, школьник. Ты октябрёнок, – сказала мне большая девочка-пионерка и приколола на карман пиджака красную пластмассовую звёздочку с кудрявой головой маленького Ленина. – Как тебя зовут?

– Илюша, – ответил я.

– Это значит Илья?

– Да. Илья Муравьёв.

– Какое прекрасное имя и фамилия. А знаешь почему?

Я пожал плечами.

– Папу дедушки Ленина звали Илья. Илья Николаевич Ульянов. Он был учителем. Я люблю дедушку Ленина. А ты?

Я кивнул. Никто меня об этом ещё так прямо не спрашивал, но я знал, что дедушку Ленина надо любить и нельзя обманывать. «Ниточка, иголочка, красная звезда. Ленина и Сталина обманывать нельзя», – говорилось в детской считалке. Но октябрята образца 1964 года уже знали, что Ленина – нельзя, а Сталина – всё-таки можно.

– Ты был в Мавзолее? – спросила девочка.

– Нет.

– Обязательно попроси родителей, чтобы тебя туда отвели. Там Владимир Ильич лежит в хрустальном гробу. Он мёртвый, но забальзамированный… Мне его так жалко… Плакать хочется… Но нельзя. Нельзя свою слабость иностранцам показывать. Там знаешь сколько всяких иностранцев? И все приехали на Ленина посмотреть. Его все любят. И я люблю. И ты его всегда-всегда люби. Без него ничего бы не было, и нас бы с тобой не было… Сечёшь?

Я промолчал, пытаясь понять, о чём это она…

– А про свою фамилию ты что знаешь? – не дожидаясь моего ответа спросила девочка.

– Муравьёв, – повторил я.

– Я уже слышала, что Муравьёв. А знаешь, кто такой был Муравьёв? Это был декабрист. Он хотел царя убить, ещё раньше Ленина. А царь его за это повесил. Вот ведь гад! Правда?

Я кивнул. Царь, как и Сталин, а также и Гитлер, были в моей иерархии ценностей плохими гадами и, однозначно, подлежали ликвидации.

– Я буду в вашем классе вожатой, – продолжала она. – Буду к вам приходить и заниматься с вами. Помогать отстающим делать уроки. Я хочу стать учительницей. А ты хочешь быть учителем, как папа Ленина?

Я замотал головой. Я не хотел быть учителем. Я хотел стать пожарным.