Юлия Вадимовна Клименко - Любите женщину за грех

прекрати так вести себя. Мне нужно уехать. Работа не поддаётся слабости. Нет, я не знаю, когда вернусь, да и какая тебе к чёрту разница, я что, дал тебе мало денег за секс сегодня?». Лилит была настолько ошеломлена этими словами, что следы её истерики испарились в воздухе и только солёные слёзы остались высыхать на её щеках. И это после того, как она объявила ему, что беременна.

Он уехал. Обещал не вернуться. И оборвал с ней всяческие связи. Он лишь передал ей через своего знакомого стеклянную баночку новомодного лекарства – амфетамина, который в числе своих побочных эффектов имел выкидыш. Ни записки, ни переданных слов. Будто их двоих и не было. Будто не было этих мгновений счастья. Будто не было между ними одного дыхания и сладкого послевкусия.

А дальше: два года бесконечных и бесполезных метаний между докторами и их снотворными по рецептам и гадалкам по руке, между попытками самоубийства и лицемерными улыбками, между гниющей внутри пустотой и исповедью у папы, в попытках заполнить эту дыру. Вещи, встречи, новые клиенты, деньги, оперы и театральные постановки – ничего не могло помочь ей стать нужной. Нужной, в первую очередь, самой себе. Она вновь и вновь проживала те благие закаты и рассветы и всё больше чувствовала свою бесполезность в этой толпе озабоченных только своим эго людей. Она была чужачкой среди человеческого рода. И всё больше она ощущала, как её воспалённый разум перестаёт воспринимать свою телесную оболочку, а место её грешной душе отныне – в аду, думала она.

Она закончила предсмертную записку своим последним стихом. К тому времени она уже билась в горячке. Ей было тяжело дышать, а непрекращающееся слюноотделение бесконтрольно капало ей в декольте, стекало по халату и крупицами падало на пол. И вот на секунду, на одну, но столь значительную толику времени, её глаза расширились, она вдохнула полной грудью и в её голове пронеслось: «Зачем я так?». И не в силах больше сопротивляться склизкому и горькому поцелую Госпожи Смерти, дух её вышел из тела. Больше её страдания, которым она, бывало, придавала долю романтизма, не имели смысла. Бывшая королева постели того мисье лежала на грязном ковре, опрокинув голову на пыльную софу, а изо рта её обильно вытекала белая пена. Грязная, ненужная самой себе Лилит.

А мир тем временем продолжал жить своей обыденной жизнью. Дом свиданий мадам Тьерри всё также посещали богатые клиенты, а получив ответ на вопрос: «Почему нельзя заказать Лилит?», отмахивались со словами: «Жаль. Ну ничего. Кто там у вас ещё свободен на сегодня? Кажется, у вас новенькая появилась, брюнетка такая, с родинкой?».

Тот самый мисье узнал о смерти Лилит случайно. Пять лет спустя от их общей знакомой мисс Виктории – хрупкой блондинки с голубыми глазами – танцовщицы в местном кабаре «Мулен Руж». Мисье сильно выдохнул, цокнул языком, и попросил Викторию подлить ему ещё виски. Только на этот раз добавить один кубик льда вместо двух, чтобы было покрепче.

Тем временем в голове у Виктории пронеслось: «Милая Лилит. Ты забыла, что любовь – это то, что даёт нам жизнь. И только одержимость несёт нам смерть».

* * *

И Я посажу голубые цветы.

В память о тебе,

Моя Лили.

(Памяти П. Л.)

Заметалось сердечко во тьме,

Потерялось в февральских морозах.

Моя дорогая Лилит

Не увидит июньские грозы.

Не заметит она листопада,

Не пройдётся по снегу зимой.

Лишь душа её звездопадом

Мной увидится в небе ночном

В марте солнечном в вазу поставлю

Я тюльпанов весенний букет

В этот день мы потеряли, но нашла свой покой

Лилит.

Джульетта

«Не знаю, почему, но я хочу доверить тебе кое-что», – в воздухе прозвучало многозначительное молчание.

«Что, мадам?»

«Я хочу поведать тебе историю своей любви. Своей жизни».

Мы познакомились в одном местечке в Сицилии в 1760 году. Слава о его прибытии из-за границы на Родину быстро разнеслась по «Королевству обеих Сицилий». Его называли иностранным законодателем мод. Народ был настолько очарован им, что в конце концов по всем улицам столицы можно было найти его портреты, подписанные примерно так: «Друг человечества. Каждый его день отмечен новыми благодеяниями». Он был известен своими добрыми делами и поражающе огромными суммами, вложенными в благотворительность. Его сердце было открыто бездомным детям, поэтому он повсеместно открывал учебные учреждения для мальчиков и девочек со дворов. --">