Дмитрий Михайлович Дегтев , Дмитрий Владимирович Зубов - Тень люфтваффе над Поволжьем. Налеты немецкой авиации на советские промышленные центры. 1942–1943

воспоминал командир I./KG51 «Эдельвейс» гауптман Клаус Хёберлен. – Она началась из-за того, что Запорожье должен был посетить главнокомандующий вермахтом Адольф Гитлер. Спустя короткое время, после того как многие приказы, отданные непосредственно им, привели к страшным потерям, его среди наших летчиков прозвали Grofaz (самый великий полководец всех времен – насмешливое выражение). Когда FW-200 «Кондор», большой четырехмоторный самолет «Фокке-Вульфа», заходил на посадку, я сел в свой элегантный Ford V8^[3], который после Парижа был повсюду со мной, и поехал к месту событий, чтобы вблизи понаблюдать, как начнется «визит фюрера». Когда я подъехал к зданию пункта управления полетами, я натолкнулся на генерала Пфлюгбейля, который вместо своего большого, окрашенного в маскировочные цвета «Мерседеса» сидел в «Кюбельвагене». Он ошарашенно взглянул на меня и смог лишь только вымолвить: «Хёберлен, как вы можете раскатывать на таком автомобиле, здесь, где должен приземлиться фюрер? Ради бога, вы не можете показываться здесь на таком автомобиле».

Отъезжая, я смог увидеть, как прибыл генерал-фельдмаршал Манштейн, а также другие важные птицы – все не на автомобилях, на которых они обычно ездили. Кто как хочет мог это понимать, я же не понимал. Почему мы, кто ежедневно ставил на карту свои жизни, не должны были ездить на прекрасных трофейных автомобилях?»¹ Одним словом, германские военачальники, которые, несмотря на тяжелое положение на фронте, привыкли разъезжать на роскошных лимузинах, стремились показать Гитлеру, что живут, мол, на фронте в спартанских условиях. И пользуются исключительно армейскими автомашинами. Причем именно от отечественного, то есть германского производителя! А то мало ли что фюрер подумает?! Зажрались тут, утопают в роскоши!

Отчасти боязнь Пфлюгбейля, Манштейна и К° можно было понять. Они действительно даже в период тяжелых боев жили на фронте довольно красивой жизнью, спали в чистых постелях, принимали ванны и раскатывали по оккупированным городам на шикарных лимузинах. Офицеры люфтваффе вроде Хёберлена тоже не отставали от начальства. В отличие от пехотинцев и танкистов, живших в сырых окопах, землянках и бараках, летчики обитали вдали от линии фронта, а в перерывах между вылетами ходили в казино, ездили на экскурсии, посещали кинотеатры и, как видно, даже ездили на личных автомобилях!

Между тем беспокойство Манштейна за безопасность фюрера было не напрасным. При въезде в город Гитлера узнавали и приветствовали солдаты и даже местные жители. При этом ехал он на своем бронированном W150 II, который вел его личный шофер Эрих Кемпка, также обычно летавший вместе с шефом. Между тем войск в Запорожье почти не было, посему оцепление квартала, в котором остановился фюрер, помимо личной охраны обеспечивали караульная рота штаба группы армий и несколько зенитных подразделений.

Вечером 17 февраля фюрер прибыл в штаб Манштейна и обсудил с ним обстановку. В течение двух последующих дней он находился в Запорожье, проводя совещания, оценивая обстановку и доказывая важность удержания Донбасса. Между тем 19 февраля советские танки достигли станции Синельниково. «Тем самым противник не только перерезал главную коммуникацию группы «Митте» и левого фланга нашей группы, но стоял уже в 60 километрах от нашего штаба, в котором находился фюрер Третьего рейха. Ни одной части не было между нами и нашим врагом!» – переживал Манштейн^[4]. Когда сообщение о приближении советских танков пришло на аэродром, Баур попросил разрешения перелететь на более безопасную площадку южнее Запорожья, но фюрер ответил, что скоро уже собирается улетать.

Были приняты срочные меры по обороне аэродрома путем формирования немногочисленных боевых групп, в составе которых имелось несколько орудий. Они расположились по периметру, а на проходящей рядом дороге, ведущей на северо-восток, были выставлены дозоры. В итоге вечером 19 февраля Гитлер по настоянию Манштейна и Рихтхофена, также находившегося в Запорожье, вылетел обратно в Винницу. По воспоминаниям адъютанта фон Белова, которому фюрер во время пребывания здесь попутно присвоил звание оберст-лейтенанта, во время взлета «Кондоров» вдали уже слышалась артиллерийская канонада^[5].

«Русские идут»

«Один из моих лучших и самых опытных пилотов, фельдфебель Шультхайсс разбудил меня в ночь с 21 на 22 февраля, – вспоминал командир I./KG51 гауптман Хёберлен. – Он --">