Игорь Анатольевич Дамаскин - Разведчицы и шпионки - 2

оглянемся вокруг себя, посмотрим на тех, кто рядом, а заодно и в зеркало: может быть, мы не такие жалкие, несчастные и ничтожные, как часто внушаем сами себе и как часто внушают это нам, особенно в нынешние смутные времена. Может быть, мы просто еще не дождались своего часа.

А впрочем, лучше бы он никогда и не наступил!

ПРЕКРАСНАЯ ЕЛЕНА И «СИНДРОМ КАССАНДРЫ»

Мы двигались по Берлину с юга на север, от дальних окраин к самому центру, и Первого мая 1945 года оказались в зоопарке, кадры о боях в котором не раз показывали в разных фильмах.

На окраине зоопарка высилось огромное железобетонное сооружение, наземный бункер-бомбоубежище. Мы попробовали стрелять по нему из своих 76-миллиметровых пушек. Бесполезно. Снаряды рвались, не причиняя ему ни малейшего вреда. 122-миллиметровой гаубице он тоже оказался не по зубам. Подъехала «катюша» и, наклонив свои рельсы почти до горизонтального положения, подняв страшный грохот и взметнув тучи пыли, дала залп по бункеру. Зрелище было неподражаемое, но снаряды рикошетировали от стен и красиво рвались в воздухе.

Зоопарк практически был взят, оставался только один бункер. Из него никто не стрелял, и мы тоже, не зная, что делать, толпились метрах в двухстах от него. Подъехал танк, танкисты вылезли и вместе с нами разглядывали бункер. Наступила странная пауза — никто не вел огня: ни мы, ни немцы.

Вдруг раздался громкий начальственный окрик, и мы увидели, что к нам направляется заместитель командира дивизии полковник Карнаухов. Он был явно навеселе, шел покачиваясь, и направо-налево раздавал матюки.

На глаза ему попался я.

— Ну что, артиллерист, так твою растак, почему пушка не стреляет?

— В бункер моим калибром бить бесполезно, а больше стрелять некуда, здесь все кончено.

— Как это «некуда»?! — еще больше рассвирепел Карнаухов. — Поднимай ствол и стреляй!

— Куда, товарищ полковник?

— По противнику, по фашистским гадам!

— Товарищ полковник, она же на двенадцать километров бьет, а все кольцо окружения — я достал карту — вот, два километра. До рейхстага два с половиной километра, а он уже взят. Снаряды же будут рваться в нашем далеком тылу…

— Я тебе приказал? Огонь!

Ничего не оставалось, как подчиниться. Я кивнул командиру орудия, он — наводчику, тот придал пушке наибольший угол возвышения и выстрелил. Снаряд ушел куда-то в небо, а там, может быть, в походную кухню или полевой госпиталь какой-нибудь части.

— Ладно, — удовлетворился полковник. — А вы чего глаза пялите? — накинулся он на танкистов. — А ну, марш в танк и — огонь по бункеру!

— Так бесполезно, товарищ полковник, тут другой калибр надо.

— Что вы мне все про калибр долдоните, умники нашлись, тудыть вас! Огонь по бункеру!

Танкисты, пожав плечами, залезли в танк, повертели для порядка башней и выстрелили. У полковника, который стоял прямо под пушкой, слетела фуражка, и он, то ли от неожиданности, то ли в поисках фуражки присел на карачки. Было очень смешно, и мы едва удерживались от хохота.

Но… Ну надо же! Едва прозвучал выстрел танка, как над бункером взметнулся белый флаг!

— Ну, вот так-то, совсем по-домашнему сказал протрезвевший полковник, — я же говорил, надо только взяться!

Может быть, это оказалось простым совпадением, а может быть, и впрямь немцы приняли одиночный выстрел танка за сигнал к общему штурму, однако факт остается фактом: неприступный бункер сдался.

Вслед за пехотой мы отправились в бункер, как на экскурсию. Там находилась небольшая воинская команда, которая уже сложила оружие, а все его огромное помещение — четыре или пять этажей — занимал военный госпиталь. Десятки, а может сотни раненых смотрели на нас с тревожным ожиданием, напряженно приподнимаясь на своих койках и поворачивая головы вслед за нами.

И именно здесь, в бункере, от врача, немного говорившего по-русски, я услышал весть, которая потрясла нас.

— Гитлер женился и застрелился, — сказал врач.

— Что-что? — переспросил я, думая, что он говорит что-то не то.

— Да-да, я говорю правильно. Гитлер женился и застрелился. Нам сообщили. Есть приказ.

«Война окончена!» — мелькнула мысль у каждого из нас. И верно. Для нас она окончилась. Мы сделали последний выстрел на этой войне.

Неужели все это позади, все то, что было рутинной работой в эти две недели: продвижение по бесконечным берлинским улицам с их баррикадами, стрелками и фаустниками в окнах, --">