Говард Л Блэкмор - Охотничье оружие. От Средних веков до двадцатого столетия

фрагментарность изложения. Кроме того, я должен поблагодарить своих друзей и многочисленных коллег, помогавших мне в розысках необходимых материалов для написания моего труда и подборе иллюстраций, которые читатель увидит в этой книге.

Введение

Традиционный взгляд на охоту отражен в песенке из книги «Синегетика» (Лондон, 1788):

Охота – древний, благороднейший досуг,

Равно доступный для господ и слуг.

Он упражняет глаз и дарит телу силу,

И лорду старому он отдалит могилу.

Конечно, человек начал охотиться ради пропитания, но уже в более поздние времена охота стала частью общественной жизни и формой досуга. Она помогала удовлетворить кровожадные военные инстинкты без человеческих жертв и кровопролития. Это был и спорт, и развлечение.

Охота считалась таким же укрепляющим тело и дух делом, как военная служба. У. Сомервиль пишет об этом: «Для великих героев Античности охота была не только забавой. Охотясь, они тренировались перед будущими военными действиями, их поединки с дикими зверями были прологом их будущих побед. Ксенофонт замечает, что почти все древние герои – Нестор, Тесей, Кастор, Полидевк, Одиссей, Диомед, Ахилл – были заядлыми охотниками».

В Средневековье охота стала тем главным событием, вокруг которого вращалась вся жизнь и небольшой деревни, и старинной усадьбы, и королевских дворов. Весной и летом охотились на оленей, осенью травили зайцев, зимой выслеживали кабанов. У каждой охоты были четко разработанные правила и нормы этикета. Егеря и лесничие выслеживали животных, устанавливали их убежища, составляли маршруты их передвижения, по помету определяли возраст и состояние будущей добычи. В практических руководствах, посвященных охоте, давались советы, как читать эти знаки, чтобы определить время для удачного гона. Помет торжественно приносили на охотничий завтрак, где определялись планы предстоящей днем охоты. В течение дня охотники могли затравить несколько десятков зверей, а сама охота могла продолжаться несколько дней.

Особыми ритуалами обставлялась разделка туши. У животных торжественно вырезались гениталии[1] , у птиц изымалась считавшаяся целебной «срединная косточка». Как и оленьи рога, они считались самыми драгоценными трофеями, становились предметом специальных изысканий и часто изображались художниками. В насчитывающей более сотни листов серии охотничьих гравюр И.Э. Ридингера (1698-1767) запечатлено немало причудливых оленьих рогов.

Огромные собрания подобных трофеев скопились в охотничьих замках. Эрцгерцог Фредерик Саксонский отдал группу гренадеров за голову оленя, застреленного первым королем Пруссии в 1696 г. В рогах этого оленя было шестьдесят шесть зубцов.

Большинство европейских правителей считали охоту делом чести. Император Максимилиан I попытался увековечить собственные подвиги, опубликовав их иллюстрированное описание в Theuerdank и Weisskunig (рис. 4). Генрих VIII, пытавшийся состязаться с императором по многим вопросам, оказался и страстным охотником. В августе 1520 г. его секретарь Р. Пейс писал Уолси: «Обычно, кроме праздничных дней, король встает рано, в 4 или 5 часов, и охотится до 9 или 10 часов вечера. Искусство охоты он превратил в настоящее мучение всех, кто его окружает».

Очевидно, что из-за подобных пристрастий сильно страдали не только придворные, но и сельские угодья. Деревенским жителям приходилось молча страдать от серьезных опустошений, производимых во время королевской охоты. Одним из фанатичных охотников считался король Яков I. Однажды он страшно рассердился, поскольку похитили его любимую гончую по кличке Джоулер. На следующий день собака вернулась с прикрепленной к ошейнику запиской: «Досточтимый сэр Джоулер, мы просим Вас поговорить с его величеством, ибо Вы видите его каждый день, а нас он не может услышать, и убедить его величество вернуться обратно в Лондон, чтобы не подвергнуть свою страну полному разорению».

Нам известно, что король не обладал чувством юмора или сочувствием к простым людям и продолжал охотиться со своими гончими. Однако к 1607 г. его страсть начала потихоньку угасать, и сэр Джордж Чеворт отметил, что «его величество уже не так одержим своей страстью, чтобы предаваться ей в любую погоду, – хотя в погожие дни он попрежнему стремится проводить как можно больше времени в поле, в холодные или дождливые дни предпочитает оставаться дома».

В то --">