Алексей Владимирович Баталов - «В своей жизни я бы поправил все — и с самого начала»

ВГИКе. Было восемь вечера, предъюбилейный конвейер продолжал работать.

Штрихи к портрету

Михаил АРДОВ: «Алексей с детства был устремлен в актерство»

Священник Михаил Ардов знает артиста Баталова лучше многих: они приходятся друг другу близкой родней и вместе выросли. Перед юбилеем корреспондент «Известий» расспросил отца Михаила о том, каким был Алексей Баталов в те далекие времена, когда о нем еще никто не слышал.

— На сколько лет вы моложе Алексея Владимировича?

— Он старше меня на девять лет. Алексей мой единоутробный брат: у нас одна мать и разные отцы.

— Старший брат должен опекать, заботиться, чему-то учить…

— Все это было. Но он всегда был занят: сперва пропадал в школе, потом в институте. К тому же Алексей с детства был устремлен в свое актерство, а я им никогда не увлекался.

Брат все время кого-то изображал: в шестнадцать-семнадцать лет он очень смешно и похоже показывал Вертинского: это было весело, изобретательно и запомнилось на всю жизнь.

— Вы учились в одной школе?

— Наша школа находилась между домом правительства и домом писателей в Лаврушинском переулке. Нравы там были особые: какой-то мальчик из дома правительства однажды принес револьвер и стрелял в школьном сортире. Таких учеников было довольно много.

— Какие гости преобладали в вашем доме: люди театра, литераторы?..

— Из театральных людей в доме присутствовали подруги матери. Но литераторов было гораздо больше: многие приходили к Ахматовой (к примеру, Пастернак), к отцу захаживал Зощенко.

— Что происходит в доме, когда в нем живет Ахматова?

— На моей памяти это делится на два периода. После постановления ЦК о журналах «Звезда» и «Ленинград» к ней захаживали только близкие друзья: Эмма Григорьевна Герштейн, Мария Сергеевна Петровых, Лидия Корнеевна Чуковская, Николай Иванович Харджиев, Надежда Яковлевна Мандельштам… А когда умер Сталин и началась хрущевская «оттепель», круг гостей начал расширяться, и тут уже случалось то, что Пастернак назвал «столкновением поездов на станции Ахматовка». В день к ней приходило по семь-восемь человек, причем у Анны Андреевны могли встретиться неприятные друг другу люди, к примеру начальники и вольнодумцы.

— Поражает сама возможность столкнуться на кухне с Ахматовой, одетой в халат…

— В халате она не ходила и на кухне появлялась не часто. У нас тогда были домработницы, завтракала и обедала она в столовой. А одевалась Анна Андреевна своеобразно — у нее были шелковые платья (я называл их «подрясниками»), сверху она носила японское кимоно. Выглядело это очень эффектно.

— Каков был стиль дома? Ваш отец писал очень смешные книги, а юмористы, как правило, люди суровые и необщительные…

— Его характер опровергает это правило: отец был веселым и общительным, широко образованным человеком. Они с Ахматовой часто говорили на очень существенные и важные темы. Поэт Ярослав Смеляков (он никогда не бывал особенно трезвым) однажды спросил отца: «О чем с тобой может говорить Ахматова?»

Отец ответил: «А как ты можешь понимать, о чем вообще говорят интеллигентные люди?»

— Розыгрыши и шутки в доме были приняты?

— Как-то мы с братом оформили домашний сортир в виде красного уголка. Разложили там политические брошюры, провели радио и написали лозунги:

«Превратим наши сортиры в глас политпросветсатиры!»

Долго это не просуществовало — и Ахматова, и Ардов сказали, что дело слишком опасное.

Как-то к нам позвонил человек и, перепутав имя, попросил к телефону Анну Аркадьевну. Я понял, кого он имеет в виду, но ответил по существу: «Она уехала к Вронскому». И тут же пожалел об этом — надо было выдержать паузу и сказать: «Она отправилась на железную дорогу».

— Пятидесятые годы были совершенно особым временем в жизни московской молодежи: канареечные пиджаки, широкие галстуки с драконами… Алексей Владимирович имел отношение к стилягам, первым советским денди?

— Меня это коснулось в большей степени. А ему уже было около тридцати, он работал во МХАТе. Брат был серьезным человеком и не пижонил.

— Семья тревожилась, когда Алексей Владимирович собрался в Ленинград?

— Там ему дали комнату, потом и квартиру. А где бы он жил в Москве? У нас было тесно, когда приезжала Ахматова, его комнату занимала она. Иногда брат жил в квартире своей первой жены, --">