Владимир Дмитриевич Дудинцев - Три интервью с Владимиром Дудинцевым

ТРИ ИНТЕРВЬЮ С ВЛАДИМИРОМ ДУДИНЦЕВЫМ

Владимир Дудинцев. Добро не должно отступать

Труд, 26.08.1989.

— Владимир Дмитриевич, десятилетиями мы уповали на то. что социалистический образ жизни сформирует гармонически развитую личность. Но вот на восьмом десятке существования нашего государства с горечью обнаружили, что общество наше далеко от идеала, что выросло поколение, для которого характерны инертность, безверие… Причины социальных деформаций исследуются достаточно глубоко, а вот почему произошли такие глубинные изменения психологического порядка, остается как бы «за рамками» вопроса.

— На мой взгляд, сама формула, которой мы оперировали десятилетиями — «формирование личности под влиянием обстоятельств», — неправомерна. Условия бытия характер не формируют, они как бы задают некий проверочный тест для проявления «предзаданных» в человеке качеств…

В 17-м году свершилась революция. и весь наш народ — позволю себе такую метафору — как бы высадился на новый общественный остров, доселе необитаемый. Что же получилось? Одни (об этом я пишу в романе «Белые одежды») стали «парашютистами», заброшенными из разрушенного мира в условия советской действительности. Сидящий в их душах предприниматель и эгоист огляделся вокруг и увидел, что здесь тоже можно жить, если принять новые «условия игры». И глубоко скрыв свое истинное начало, он стал кричать вместе со всеми: «Да здравствует мировая революция!» А поскольку, маскируя неискренность, кричал он громче и выразительнее многих, то быстро пошел вверх, занял руководящий пост и стал бороться за свое личное безбедное существование…

Были и другие люди — честные, искренние, революционные идеалисты. Они опознали в своей среде «парашютистов» и стали предпринимать попытки к их изобличению, за что первыми и поплатились жизнью. Как «враги народа».

Так что говорить об условиях жизни, формирующих человека, представляется мне в принципе неверным. У нас была среда лабораторно стерильная, существовал «железный занавес», никого не выпускали за границу и весьма неохотно принимали гостей «оттуда». Влияние среды на всех было однородным, а люди рождались разные. Все мы, как витязь на распутье, стоим перед белым камнем. И человек выбирает свою дорогу. В одном и том же времени появились правдолюб Рютин и палач Берия, борец за права человека Сахаров и казнокрад Щелоков… Я беру полярные типы, но шкала человеческих сознаний чрезвычайно разнообразна.

— Все мы прожили значительный кусок жизни в годы застоя, и большинство из нас — не лучшим образом. Сейчас мы говорим: давайте судить людей не по их прошлым деяниям, а по тому, как они сегодня относятся к перестройке. Но ведь и в нынешней ситуации можно подстроиться и предпринимать усилия, которые внешне работают на перестройку, а на самом деле — на личный результат. То есть личина новая, суть — прежняя.

— Давайте конкретно. Вот я читаю в газетах про гибель Арала, Волги, Ладожского озера. Я не знаю, как все там происходило, но то, что это дело рук «парашютистов», — для меня очевидно. Именно они кричали лозунги текущего дня. И у каждого из них был свой маленький личный план. Я сам присутствовал при таких разговорах: сначала, говорили они, надо получить «почешник» (принятое в их среде название ордена знак Почета), потом «трудягу» (орден Трудового Красного Знамени), потом «лобана» (орден Ленина), потом «звезду». Поэтому седовласые академики послушно выбирали рекомендованного ЦК Лысенко, поэтому давали нужные высшему руководству «научные» заключения. Поэтому министры строили не то, что нужно было народу, а то, что не противоречило их личным интересам. Революция не профильтровала человеческие души, не устранила главный вирус, свободно проходящий через самые тонкие фильтры: жажду личных благ.

А теперь обратимся к человеку, не принимавшему тех лозунгов, которые звучали с трибуны, и тех требований, которые предъявляли вожди. Но для того чтобы сохранить свой мирок благополучия, он тоже был маленьким «парашютистом». Я сам сначала аплодировал Крыленко, читавшему лекции у нас в юридическом институте, а потом — оратору, который, взойдя на трибуну, сказал, что Крыленко «враг народа» и его надо расстрелять. Но, правда, должен отметить, что вера моя не была абсолютной. Я уже был достаточно сведущим в юриспруденции, чтобы не выносить --">