Наталья Давидовна Старосельская - Наталья Гундарева

оставалась моей жизнью. Я не выносила ее на суд общественности. Я предпочитаю, чтобы мной интересовались с точки зрения моего творчества, а не моей частной жизни. Я смотрю на актеров, которых безгранично уважаю: Михаила Ульянова, Марину Неелову, Армена Джигарханяна, Алису Фрейндлих, и я не вижу, чтобы они „обнародовали“ свою жизнь. Они демократичны, но не допускают фамильярности, а кто-то – наоборот. Но мне кажется, что эта излишняя откровенность происходит от желания удержать популярность, когда удерживать ее уже нечем. Когда человек не самодостаточен, неинтересен сам себе, а представить по творческой линии нечего, тогда начинаются бесконечные скандальные публикации».

А когда настойчиво, назойливо пытались вмешаться в ее бытие, по-настоящему рушились стенки ее панциря – актриса физически не выносила хамства, бесцеремонности журналистов «желтых» изданий, которые время от времени начинали упорно заниматься ее личной жизнью, делая достоянием миллионов читателей этих многотиражных листков сплетни, досужие вымыслы, слухи. Она пыталась вступить с ними в борьбу, что-то кому-то доказывать, но, видимо, чуть-чуть остыв, понимала, что не царское это дело – выяснять отношения с какими-то «Антеннами» или «Жизнями».

«Вот, например, я не знала о существовании газеты „Жизнь“ – теперь знаю, – говорила Гундарева в интервью. – Потому что они там постоянно пишут о нас – обо мне и муже. Не спрашивая разрешения, влезают в нашу жизнь. Понимаю: они повышают тираж газеты, но надо же и совесть иметь. Фотографируют из-за кустов... Любое добро они обращают во зло. Подглядывают, подслушивают, вынюхивают – что за профессия такая! Стоит приоткрыть форточку – как они вторгаются и разрушают твою жизнь. Это ведь так легко – разрушить то, что не тобой создано! Иногда достаточно неосторожного слова. А мы никогда в свою жизнь никого не пускали, и если давали разрешение на публикации, то только серьезным газетам».

Журналист Валерий Кичин, бравший одно из последних интервью у Натальи Гундаревой, написал: «Возможно, эти папарацци высосали из нее как раз те жизненные ресурсы, которые были нужны для возвращения». Жестоко, но, в сущности, совершенно справедливо – «Жизнь» отняла у Гундаревой слишком много жизни...

Но настоящий пир наступил для этих безымянных бумагомарак, когда случилась трагедия. Газеты украшали фотографии, сделанные буквально сквозь замочную скважину больничной палаты, писаки захлебывались подробностями, спеша первыми успеть рассказать о болезни актрисы: ни малейшего сочувствия к Гундаревой, ни следа боли – ничего этого не было, в то время как обыкновенные зрители писали письма с желанием хоть чем-то помочь любимой актрисе, в сотнях церквей горели свечи за здравие Рабы Божьей Наталии...

Это и была подлинная «Личная жизнь Королевы».

Такая, какой она высветилась под мощным лучом трагедии.

В цитированном выше интервью с Валерием Кичиным актриса сказала: «Я думаю, что осталась жить не только благодаря врачам, которые меня вытаскивали, и не только близким, а и благодаря любви очень многих людей. Они молились за меня, они подходили и просили обязательно выйти на сцену. Они говорили: вы должны! И если я когда-нибудь выползу на сцену – благодаря им. Я не могу разочаровать тех, кто за меня молился, я должна выйти! В Пятой градской больнице есть церковь, и батюшка мне все говорил: милочка, вы ходите, ходите, вы должны – мы на вас смотрим. И мне ничего не оставалось, как идти».

В этих словах – не только сила подлинной личности, но и то, что, собственно говоря, личность формирует: ощущение своего долга перед теми многими, порой безымянными, кто всю душу вложил в молитву или просто в ободряющие слова любви...

И это тоже была «Личная жизнь Королевы».

Когда-то так назывался художественный фильм по сценарию Аркадия Инина, в котором Наталья Гундарева сыграла одну из последних своих ролей в кино. Спустя недолгое время после ухода актрисы была сделана телевизионная программа ее памяти с тем же названием, но, как написал А. Инин, «программа мерзкая, потому что в ней про „личную жизнь“ со всякими безбожно перевранными подробностями было сказано много, но совсем мало – про „королеву“».

Пошлость попыталась догнать ту, что ни в чем и никогда не ведала пошлости и была неизмеримо выше пересудов.

И снова – ничего не получилось, потому что «личная жизнь Королевы» запечатлелась не в грязных статьях и телевизионных передачах, а в --">