Юрий Михайлович Чернов - Судьба высокая 'Авроры'

спуску крейсера!" Грянул сигнальный выстрел. Мощное "Ура!" заглушило оркестры, от гула вздрогнул огромный эллинг.

Крейсер, освободившись от блоков и подпорок, пополз по деревянным полозьям, смазанным "насалкой" - мылом и салом. На флагштоке подняли кормовой флаг, на бизань-флагштоке - адмиралтейский, на грот-флагштоке царский штандарт с вымпелом, на фок-флагштоке - флаг генерал-адмирала и гюйс.

"Сперва крейсер шел медленно, - свидетельствует "Кронштадтский вестник", - но как только корма вышла из-под крыши верфи, быстро покатился и с шумом взбороздил воду Невы".

Залпы боевых кораблей разорвали воздух. Праздничные флаги взметнулись над броненосцем "Ослябя", над крейсерами и пароходами. Тридцать один раз салютовал флот. Было так, как об этом писал Пушкин: "... и Нева пальбой тяжелой далеко потрясена".

Государь император, возбужденный праздничным зрелищем, гулом пушек и громом оркестров, видел, наверное, чужедальние моря и свой желтый штандарт над ними. Впрочем, никому не дано угадать, что виделось Николаю II или о чем думал он в тот теплый и солнечный майский день. И уж, во всяком случае, не думал не гадал он, что по трапам этого корабля, благословляемого его императорским величеством, в феврале семнадцатого сойдут матросы, чтобы вместе с рабочими и солдатами изгнать, ввергнуть в небытие его, всемогущего российского самодержца, а в октябре семнадцатого носовое орудие этого корабля выплюнет огонь в сторону последнего убежища русской буржуазии...

Завершался XIX век. Новорожденный крейсер тяжело покачивался на невской воде. Вся его жизнь была впереди.

От Либавы до Цусимы

Самодержавие видело, что несчастный исход войны равносилен победе "внутреннего врага", т. е. победе революции. Поэтому на карту было поставлено все. Сотни миллионов рублей были затрачены на спешную отправку балтийской эскадры. С бору да с сосенки собран экипаж, наскоро закончены последние приготовления военных судов к плаванию, увеличено число этих судов посредством добавления к новым и сильным броненосцам "старых сундуков". Великая армада, - такая же громадная, такая же громоздкая, нелепая, бессильная, чудовищная, как вся Российская империя, - двинулась в путь...

В.И. Ленин

Минула неделя, как 2-я Тихоокеанская эскадра покинула родные берега. Предстоял долгий, многомесячный путь через три океана от Либавы к Порт-Артуру.

Все дни Немецкое море было спокойно. Полиняло синее октябрьское небо с легкой проседью облаков не предвещало перемены погоды. Даже ветер традиционный спутник кораблей в этих широтах - утих. Но море есть море, его постоянство обманчиво. Неведомо откуда выплыл туман, обволакивая вязкой пеленой корабли. Прожекторы уперлись в туман, как в непроницаемую стену. Гнетуще завыли сирены.

Командир крейсера "Аврора" капитан I ранга Евгений Романович Егорьев стоял на мостике. Обычно после выхода из гавани жизнь входила в нормальную колею. Бесчисленные заботы, связанные со снаряжением корабля в дальний поход, оставались на берегу. Службы обеспечения, будто специально созданные, чтобы мешать отплытию, трепать нервы, простое усложнять, а сложное делать неразрешимым, как бы переставали существовать.

Эскадра, вытянувшаяся в кильватерную колонну, продиралась сквозь туман. Даже густые, черные дымы, выбрасываемые из труб, незримо исчезали в сизой, молочной поволоке. Из-за бесконечных поломок и неувязок корабли шли медленно, делая не более девяти узлов.

Неполадки в машинах - дело нередкое, но поход только начинался. Впереди 18 тысяч миль, слепые туманы, бешенство ветров, свирепые штормы и гибельные ураганы... А скорость... Если идти черепашьим ходом, в Порт-Артур можно опоздать. Что тогда? Кому на помощь придет эта армада?

Егорьев, служивший в прежние годы на Дальнем Востоке, с обостренной ревностью следил за войной с японцами. Он пользовался не только официальными сообщениями. Из Порт-Артура приезжали в Петербург офицеры. Во Владивостоке на крейсере "Громобой" служил мичманом Всеволод Егорьев, сын Евгения Романовича. От него приходили письма.

Когда в российскую столицу долетела весть о том, что японцы, не объявив войны, атаковали корабли на внешнем рейде Порт-Артура и блокировали в порту Чемульпо крейсер "Варяг", Егорьев долго не мог прийти в себя. Вероломство, возведенное в ранг государственной политики, - что может быть подлее?!

Днем и ночью Егорьев думал о случившемся. Как человек военный, он, разумеется, понимал: чем --">