Эрнесто Че Гевара - Дневник мотоциклиста: Заметки о путешествии по Латинской Америке

изучить маршрут. В тот момент вся важность нашего предприятия еще скрывалась в дорожной пыли, сквозь клубы которой мы мчались на нашем мотоцикле, пожиравшем километры в стремительном бегстве на север.

Открытие океана

Над морем повис четко очерченный круг полной луны, осыпающей волны серебристыми блестками. Усевшись на гребне дюны, мы смотрим на это непрестанное колыхание, и мысли у нас разные: для меня море всегда было существом, которому можно довериться, другом, который с готовностью выслушивает любой рассказ, никогда не выдавая доверенных ему тайн, товарищем, который дает лучший из советов: шум и плеск волн каждый толкует как может. Для Альберто это новое, непривычное зрелище, пробуждающее в нем странное волнение, заметное по напряженному, внимательному взгляду, которым он провожает каждую замирающую на прибрежном песке волну. В свои без малого тридцать Альберто впервые увидел Атлантический океан и в этот момент переживает важность открытия, распахивающего перед ним бесконечные пути, ведущие во все уголки земного шара. Свежий ветер говорит о близости моря, его дыхание преображает все, чего ни коснется. Даже пес Камбэк, вытянув острую мордочку, следит за серебристой лентой, которая извивается перед ним несколько раз в минуту. Камбэк — это символ и счастливчик: символ уз, которые требуют моего возвращения, и счастливчик, переживший три верных смерти: два падения с мотоциклом, перевернувшимся, когда он сидел в своей сумке, удар лошадиным копытом, едва не размозживший ему череп, а также упрямо преследующий его понос.

Мы остановились в Вилья-Хесель, к северу от Мар-дель-Плата, у одного типа, который гостеприимно предоставил нам крышу над головой, и подводим итог пройденным 1200 километрам, самым легким, однако научившим нас уважительно относиться к расстояниям. Мы не знаем, доберемся ли до конечной цели, но впечатление такое, и причем однозначное, что это нам недешево обойдется. Альберто сам смеется над тщательно разработанным им планом, согласно которому мы уже должны быть у финиша, хотя на самом деле все еще только начинается.

Выехали из Хеселя с приличным запасом овощей и тушенки, которую нам презентовал наш «бескорыстный» хозяин. Попросил, чтобы, если доберемся до Барилоче, телеграфировали ему оттуда: он якобы разыграет номер телеграммы в лотерею. Нам кажется, что это уже чересчур. Однако находятся и другие, которые говорят, что мотоцикл — роскошь, а не средство передвижения и т. д.; мы твердо решили доказать обратное, но естественная подозрительность заставляет нас до поры до времени молчать.

На прибрежной дороге Камбэк продолжает проявлять свои авиаторские наклонности и, бухнувшись лбом об землю, снова выход ит целым и невредимым. Совладать с мотоциклом очень непросто, так как уложенный на багажник груз расположен позади центра тяжести и при малейшей нашей оплошности машина встает на дыбы. В мясной лавке у дороги мы купили немного мяса на жаркое и молока для собаки, к которому она не прикоснулась; наша зверушка начинает заботить меня больше (все-таки живое существо), чем 70 «бананов», которые мне пришлось выложить. Мясо оказывается кониной, и такое приторное, что есть просто невозможно; разочарованный, я бросаю кусок, собака перехватывает его на лету и пожирает во мгновение ока; удивленный, я бросаю еще кусок, и история повторяется. Видно, придется сесть на молочную диету. Но, вопреки гвалту, поднятому поклонницами Камбэка, я перехожу здесь, в Мирамаре, к…

…лирическому отступлению

На самом деле в мои намерения не входило описывать дни, проведенные в Мирамаре, где Камбэк обрел новый очаг, к которому тяготел своим преднамеренно выбранным именем. Мы свернули в тихую заводь, колеблясь в нерешительности, целиком покорившись одному-единственному слову, которое держало нас, как на привязи.

Альберто почуял опасность и уже представлял, как в одиночестве катит по дорогам Америки, но притих и голоса не подавал. Препирались в основном мы: я и она. В какой-то момент, когда я уезжал, как мне казалось, победителем, мне припомнились стихи Отеро Сильвы:

Я прислушался к шлепанью босых ног

по дну лодки,

и мне привиделись сумрачные от голода лица.

Между нею и улицей разрывалось мое сердце.

Не знаю, откуда взялись силы бежать

от плена ее глаз,

вырваться из ее объятий.

Она осталась,

и

--">