Илья Яковлевич Бражнин - Страна Желанная

буркнул главарь интервентов и вытер нос рукавом латаной рубахи. - Больно мне надо сдаваться.

- Значит сдрейфил окончательно? - спросил с презрением Глебка.

- Сдрейфил, сдрейфил! - закричали красные бойцы, поддерживая своего командира. - Слабо, небось, стало.

- Ничего не слабо, - огрызнулся командующий отрядом интервентов, - не хочу боле и всё. Так играть неправильно.

Глебка смущённо хмыкнул. Гнев его прошёл. Он понимал, что в сущности говоря, жалобы Степанка на малочисленность отряда вполне справедливы. Конечно, у него в шесть раз меньше солдат, чем бойцов у Глебки. Но что же делать? Каждый раз, как ребята начинают играть в войну и делятся на партии, все хотят быть только красными бойцами. Никто не желает идти в камманы, как презрительно кликали на севере англо-американских интервентов. Нынче едва уломали Степанка и Миньку быть камманами, но в последнюю минуту и они вот пошли на попятный и испортили всю игру.

Глебка нахмурился и почесал деревянной шашкой босую ногу. Где-то неподалёку за лесом несколько раз кряду звонко бухнула пушка. Звуки выстрелов раскатились по кочковатой низине, поросшей можжевельником и низкими кустиками голубели. Глебка обернулся на звук выстрелов и сказал уверенно:

- Маклинка бьёт.

Ребята разом притихли. Снова ударила пушка, за ней сразу другая.

"Ближе, чем вчера, бьют", - с тревогой подумал Глебка, но вслух ничего не сказал. Ребята, вытянув шеи, прислушивались к раскатистому эху выстрелов. Война, в которую они только что играли, стояла у порогов их жилищ.

ГЛАВА ВТОРАЯ

В ЛЕСНОЙ СТОРОЖКЕ

С наступлением темноты Глебка вернулся домой в лесную сторожку. Сторожка стояла на опушке леса между станцией Приозерской и деревней Воронихой, лежащей в трёх с лишним километрах от станции. Сторожка была невелика, но срублена добротно из толстых сосновых брёвен. С высокого, в четыре ступеньки крыльца дверь вела в сенцы. В сенцах стоял ушат с водой, накрытый крышкой, и валялась всякая рухлядь. Другая дверь из сеней вела в единственную комнату с двумя окнами, прорубленными на юг. Небольшая квадратная комната казалась просторной оттого, что была почти пуста. Некрашеный дощатый стол, сосновая самодельная кровать в углу, табурет и лавки вдоль стен составляли всё убранство сторожки.

Единственно, что было в этом жилье примечательно и что сразу бросалось в глаза всякому входящему, - это две полки с книгами в красном углу, где в других домах обычно висели иконы.

В сторожке икон не было. Старый лесной объездчик дед Назар, частенько заходивший к леснику Шергину, всегда бывало снимал у порога свою облезлую ушанку, которую носил и зимой и летом, и по привычке крестился на красный угол.

- Это ты что же, Назар Андреич, на Карла Маркса крестишься? - смеялся Шергин, приветливо кивая старому другу.

- А чего ж, - отшучивался дед Назар. - Бывает и сгодится.

Деду Назару было уже далеко за шестьдесят, ростом он был невелик, сложения довольно хлипкого, но никогда ни на какие болезни не жаловался, всегда был оживлён и до сих пор оставался неутомимым и добычливым охотником.

Что касается лесника Шергина, то он, в противоположность малорослому деду Назару, выглядел богатырём. Просунув широченную ладонь за пояс Глебкиных штанов, он легко поднимал сына над головой на вытянутую руку.

Глебка гордился силой отца. Большеголовый, светловолосый, вихрастый, он был мальчишески угловат, худ и тонок в пояснице. И всё же, несмотря на худобу, несмотря на заострившееся лицо и выпиравшие ключицы, в Глебке без труда угадывалась будущая физическая крепость. Это можно было определить по размаху плеч, по цепкой хватке рук, по устойчивости, с какой держался он на ногах во время схваток со своими сверстниками.

Многие из повадок перенял Глебка от отца, которому пытался подражать решительно во всём. Заветным его желанием было стать таким же сильным, как отец. Чтобы достичь этого, он с упорством, всегда его отличавшим, начал раз по пять на дню упражняться с тяжёлым камнем.

Было это весной четырнадцатого года, когда Глебке только что исполнилось девять лет. Мать, постоянно болевшая и решительно во всём видевшая источник неминуемых бед, бранилась, когда заставала Глебку с его камнем-силомером. Она опасалась, что мальчишка надорвётся и грозилась нажаловаться отцу. Но отец отнёсся к этому совсем иначе. Увидев однажды Глебкины упражнения, он сказал, усмехнувшись в чёрную густую бороду:

- Копи, копи силы. Слабого, брат, у нас --">