Борис Стомахин - Буреполомский дневник

полтора или чуть больше, когда у меня сложилось (19–30 – 20–30 примерно, плюс–минус 15 минут) время для собственного ужина, из домашних припасов. С таким расчётом, чтобы хватило до отбоя, а то часто дома я по ночам засиживался – и уже после ужина, ночью, опять хотелось есть. Потом – вечерняя проверка, примерно от 21–30 до 21–50. Заходишь в барак, раздеваешься, садишься на свою шконку. В 22–00 (иногда минут на 10–15 позже) гасят свет. Отбой. Всё, слава богу, – день кончен! Ещё один день твоей неволи прошёл, ещё на один меньше их осталось. Только это и радует хоть чуть–чуть, хоть немножко, в этой тоскливой однообразной беспросветности.

19–10

Как будто в дерьме выкупался, в канализационные стоки нырнул с головой, на самое их дно, и сижу там, на дне, без права всплытия и глотка воздуха, – вот самое главное, генеральное ощущение от этих уже почти что двух лет. Момент, когда на этапе, в Нижнем на вокзале, только что выгрузясь из "столыпина", ты сидишь на корточках, глядя прямо перед собой на камуфляжные штаны конвоира и на опущенное к твоей голове дуло его автомата, – это, поверьте, ещё не самое мерзкое и унизительное, что довелось пережить. Хотя сломанная нога болит, не давая присесть на неё полностью, и удерживать равновесие крайне трудно... А ещё хуже, гаже, омерзительнее этого было – и не раз! – когда ты просто лежишь на шконке, и слушаешь разговор людей, сидящих на твоей же шконке и мирно пьющих чифир. Разговор, не имеющий к тебе ровно никакого отношения, – об их жизни и "подвигах" на воле, за которые они сидят и которые остались ментам неизвестны. Тяжесть эта не физическая, а чисто моральная – но такая, что лучше уж автомат, или вообще немедленная смерть. А то всю душу так и выворачивает наизнанку, почти что и физически блевать тянет от их "откровений" и от них самих...

2.1.08. 9–33

Прихватило с утра, сразу после подъёма, поясницу, да так, что ни встать, ни ногу поднять, чтобы зашнуровать ботинок, и в столовую, даже с палкой, – шёл буквально еле–еле. И до того в этом самом месте, в правой от центра стороне поясницы, сильно болело, – как раз там, где был сломан отросток позвонка (как мне объяснил недавно на приёме невропатолог в медсанчасти). Но всё же не до такой степени, а тут, – прямо кошмар, как прихватило... И под рёбрами с левой стороны, пониже сердца, третий день болит что–то, так что ни вздохнуть, ни охнуть, особенно когда на спине лежишь, да и на боку тоже. Днём боль вроде ослабевает, а утром и вечером, – просто сил нет, как ляжешь... И с температурой та же ерунда – утром и вечером вот уже третий день, с 31–го декабря, померить нечем, градусника–то нет, но всё лицо и уши так и пылают. Плюс ещё кашель болезненный, – опять я простудился, и опять обострился мой хронический бронхит, уже который раз с тех пор, как увезли из Москвы.

Подумаешь так вот, прикинешь, посмотришь на себя со стороны, – эти суки, блин, действительно сделали из меня инвалида, в 33 года я превратился из–за них в полную развалину... Ну уж пусть и не думают, что я им это прощу когда–нибудь! Нет уж – пока живой, все силы я потрачу на то, чтобы уничтожить, стереть с лица земли их проклятое государство и как можно больше их самих!..

3.1.08. 8–50

Мороз с утра – 30 градусов, и нет света, т. е. – ни воды (качает из скважины электронасос), ни отопления. Не было с утра зарядки. Её, может быть, при таком морозе и так не было бы, но без света – не включить магнитофон с её записью и динамики. Ещё ночью я проснулся – и света уже не было. Я буквально взмолился (богу, в которого, конечно, я не верю), чтобы до 6–20 – окончание этой проклятой зарядки – свет не дали бы. Но его не дали и до сих пор и, говорят, могут и до завтра не дать (тут такое бывало). Дикий холод и темнота абсолютно не располагали к тому, чтобы идти на завтрак, жрать сечку или (ещё хуже) перловку, и я не пошёл. За что тут же получил внушение от завхоза, что ходить надо, "даже если есть не хочешь, а то "мусора" будут придираться, что у нас тут нарушают режим, не встают по подъёму, не ходят в столовую, и т. д. Но "мусора", обычно ходящие по баракам во время подъёма и зарядки, в это утро пока что даже не появлялись...

4.1.08. 10–05

Не пошёл я сегодня в баню, хотя банный день. А я разболелся что–то совсем, – простуда, кашель постоянный (бронхит), насморк, то и дело (к вечеру особенно) температура поднимается. А на улице утром, во время завтрака, было, мне сказали, минус 35 градусов. Кошмар!.. Всё заиндевело, всё покрыто снежным пушистым налётом, – и --">