Сергей Николаевич Есин - Смерть титана. В.И. Ленин

предназначенным для газеты или для разговора с массами. Это стиль агитации и пропаганды, а не литературы. Мне самому-то кажется, что в жизни я говорю на несколько другом языке, который и проще, и сложнее. Вот так и надо попытаться все написать, по крайней мере так надо обдумывать, что я собираюсь написать.

В будущих сочинениях и официальных энциклопедических справках самую большую сложность вызовут мои родители. Дело, конечно, не в них, а в том, чтобы ни в коем случае не отдать вождя новой, коммунистической России в руки инородцев. Пока я жив, это не выпячивается и все делают вид, что мое происхождение никого не интересует. Это неправда. Всегда будет интересно знать, где и как родился великий человек — не будем про себя скромничать, называть себя рядовым и сермяжным мужиком, — как он рос, с кем дружил. Здесь сплетутся прелестные картины, полные нравоучения и ходульности. Я и сам уже многое не помню и с удовольствием слушаю сестер и Надежду, которые хранят в памяти мелочи да к тому же склонны по-женски украшать жизнь. Но ведь каждый помнит так, как хочет: как запало ему при первом рассказе или «как должно быть». Всем интересна внешняя и внутренняя механика жизни человека, выделенного судьбой. Все хотят уроков и рецептов, как стать таким. Как занять такое место и получить такую власть над людьми и страной. А что потрачено на это и по плечу ли такая, как у меня, усидчивость, умение работать впрок, не думая о сиюминутном результате, умение бросить всю свою жизнь, и даже личную жизнь, на распыл, то это никого не волнует, это, считается, умеют все. Так пусть попробуют. Но сначала пусть узнают, что широкие скулы вождя — это не оттенки какой-нибудь рязанской «малой родины», где четыре века назад побывали татары. Вождь на четверть калмык — это «приданое» бабки по отцу — и только на четверть русский.

Но сначала разберемся с другим дедушкой, со стороны матушки. У этого дедушки удивительно — для всезнающих черносотенцев, которые будто бы это и раскопали, — подозрительное отчество Давидович.

Я хорошо помню, когда в октябре семнадцатого в крошечной комнатушке в Смольном мы сидели с товарищами и формировали правительство, я предложил на пост министра — потом мы стали их называть наркомами, — на пост министра внутренних дел Льва Троцкого, тоже с подозрительным отчеством Давидович. Он отказался, приведя странный мотив: стоит ли, дескать, давать в руки врагам мое еврейство? При чем здесь еврейство, когда идет великая международная революция? Но это имело, оказывается, свой смысл. Ни для кого не секрет, конечно, что евреи — древнейшая нация с высокой дисциплиной, с внутренней племенной спайкой и удивительной организованностью умственного труда. Как-то (когда и что — знает только Надежда Константиновна с ее поразительной памятью на имена, даты, цифры) в разговоре с Максимом Горьким я обронил в полемическом запале: «Умников мало у нас. Русский умник почти всегда еврей или человек с примесью еврейской крови». Это верно, но лишь отчасти, не буду же я здесь обращаться к школьным прописям и поднимать из гробов тени великих русских умников. Среди евреев много знаменитых философов, ученых, врачей и артистов. Великий Маркс, очень крепко недолюбливавший свое племя, в конце концов тоже был крещенным в лютеранство евреем, да вдобавок ко всему, по словам Бакунина, «пангерманским шовинистом». Положа руку на сердце, должен сказать: я полностью свободен от какого-либо национализма. Может быть, это результат слияния в моих жилах разнообразных кровей? Но откуда тогда такое ясное осознание себя именно русским?

Во всех заполняемых анкетах и листах переписи я постоянно пишу — «великоросс», хотя должен сказать, что примкнуть к древнему племени было бы не менее почетно. И все-таки, несмотря на то что кое-кому из врагов действительно хочется сделать меня, как говорят в Одессе, «немножечко евреем», мой далекий дед Александр Бланк евреем не был. И отчество, вопреки всем досужим рассуждениям, было не Давидович, а Дмитриевич. В этом может убедиться любой, способный покопаться в архивах. Русская империя была устроена так, что женился ли человек, рождался, уходил из мира — каждый раз это фиксировалось в церковных книгах. Дескать, мой дед — фельдшер-выкрест из Одессы! А достаточно заглянуть в еще существующие папки архива Синода, где на каждого такого одесского выкреста было заведено дело, чтобы обнаружилось: выкреста Александра Бланка в природе не --">