Мстислав Толмачев - Такая долгая полярная ночь.

командиром которой был генерал-майор Шеменков, а комиссаром полковой комиссар Дятлов, судить не берусь. О батальоне связи и о телефонной роте, где я служил, могу сказать одно: к войне эта часть не готовилась. Командиром батальона был капитан Миронов (кажется так), а комиссаром Середа. Ротами командовали лейтенанты с низкой культурой, посредственным кругозором и, к сожалению, очень низким уровнем образования. Все они были люди семейные, в военном городке у них были семьи, и они являлись в батальон «отбывать» часы, всецело все передоверяя младшему комсоставу — старшинам и сержантам, людям с пещерно-обывательской психологией. Приведу несколько примеров занятий с нами наших «отцов-командиров».

Лейтенант Зенин проводит занятия по специальности — телефонное дело. Мы, новобранцы из Горького и Ленинграда, все с высшим образованием, слушаем его речь: «Вот ета, товарищи, полевой телехвон уна-еф-31, что значит унихвицированный с хвоническим вызовом. Вот ета телехфонная трубка, ета телехвон, он прикладывается к уху, а ета микрохвон, он прикладывается ко рту. Не перепутайте!»

Что это? Насмешка над нами, городскими жителями, неоднократно пользовавшимися телефоном, или просто стандартное занятие без учета уровня аудитории? Среди нас ленинградец Маркин, инженер, специалист по АТС. Он задает вопрос: «Товарищ лейтенант, скажите, а как работает АТС — автоматическая телефонная станция?» вопрос, конечно, ехидный. Следует ответ: «А что такое АТС?» Действительно, что это? Другой пример — боевая подготовка. Занятия ведет лейтенант Кожемякин. Лето. Жарко. Задача: ползком занять огневой рубеж, далее самоокапывание, то есть малой саперной лопаткой лежа вырыть маленькую ямку-окопчик для стрельбы лежа. Наша экипировка такая: на спине — ранец, сверх ранца пристегнут алюминиевый котелок в защитного цвета чехле, через плечо сумка с противогазом, на ремне малая саперная лопатка в чехле, а с другой стороны на ремне штык в чехле. В руках русская пятизарядная трехлинейная винтовка Мосина 1891 дробь 1930 года. На голове стальной шлем. Ползем, представляя, что это переползание происходит под огнем противника. Нам сказано, что в соответствии с приказом наркома обороны Тимошенко, учения и маневры проводятся в «обстановке, максимально приближенной к боевой».

Приподнимаю голову, оглядываюсь. Кругом ползут зеленые черепахи, нет, какие-то кочки, как будто поползли одногорбые верблюды. Боже мой, да ведь их видно за тысячу метров! Прекрасные мишени для противника, пока воображаемого. Окапываемся, явно демаскируя себя своими «горбами». После такого «учения» я обращаюсь к лейтенанту Кожемякину. Говорю о нецелесообразности переползания с ранцем и котелком на спине. Демаскирует, да и котелок сразу же будет продырявлен пулями противника. Кожемякин некоторое время смотрит на меня, не просто смотрит, а всматривается. Потом рявкает: «Не вашего ума это дело!»

Сейчас много говорят и пишут о «дедовщине». Теперешние журналисты конъюнктурно жуют эту тему. Когда я служил, у нас в батальоне этого гнусного явления не было. Было третирование нас, рядовых красноармейцев с высшим образованием, были наряды вне очереди, было специальное назначение «этих с высшим» перебирать гнилой картофель, чистить конюшню, копать яму для отхожего места и т.п. Рукоприкладства не было. Был один единственный случай на учениях, но об этом позднее.

Анализируя поступки наших командиров, начиная с младших сержантов и до лейтенантов, я думаю, что их отношение к нам было выражением невежества и зависти к образованному человеку, а компенсировалось это чувство зависти командным превосходством, возможностью унизить, отыграться на «этих с высшим».

Глава 3

«Я могу обещать быть искренним,

но беспристрастным — ни за что».

Гете

Помню, как летом 1940 года мы копали в летнем лагере батальона на берегу речки Будунды яму для отхожего места, а если литературно — под солдатский туалет. Копали ленинградцы — режиссер Азбелев, концертмейстер Будунов Серафим Александрович и я, филолог из Горького. Песок осыпался, сводя нашу работу на нет. Лейтенант Зенин приказал: «Копайте глубже». На мое замечание, что надо бы стенки ямы крепить фашинами, последовало презрительное молчание. Результат не заставил себя ждать: часть стенки ямы рухнула и засыпала находившегося на дне ямы красноармейца --">