Артем Леонидович Рудаков - Лаки Лючано: последний Великий Дон

настоящие побоища. Это была не просто национальная вражда, а способ заработать несколько лишних центов, вывернув карманы поверженного врага. После уроков маленькие гангстеры подстерегали мальчиков побогаче, грабили их и с наслаждением избивали. В этих «бесплатных школах» могли научить чему угодно — кроме того, для чего их, собственно, создавали. Добавим, что ограбленные мальчишки собирали компанию друзей и брали жестокий реванш. Эти детские войны продолжались бесконечно, из поколения в поколение.

В каменных джунглях этой «адской кухни» десятилетний Сальваторе Луканиа чувствовал себя, как рыба в воде. Каждое утро, собираясь в школу, он брал с собой заточку и кусок свинцовой трубы. Эти предметы заменяли ему учебники с тетрадями. Где бы зашибить деньжат побольше, утруждаясь при этом поменьше, — вот что его интересовало. Смуглый, темноволосый, как все сицилийцы, с угольно-черными глазами, Сальваторе обладал истинно сицилийским характером: горячий, очень темпераментный, он, в случае необходимости, умел сохранять несокрушимое хладнокровие. На посвящении в банду сицилийских мальчишек без колебаний разрезал ножом свою ладонь. Когда поймали паренька-калабрийца из соперничающей шайки, капо вложил в руку Сальваторе железный прут и сказал: «Бей». Даже сами подельники потом признали, что он перестарался.

Калабрийцы, поклявшиеся отомстить за своего брата, выловили Сальваторе примерно через месяц.

В темном переулке не горел ни один фонарь. Прутья в руках калабрийцев упруго стегали воздух. Рыча как загнанный зверь, Сальваторе отступал назад. Неизвестно откуда к нему вдруг пришла уверенность, что все будет хорошо. Какая-то неведомая сила заставила покрепче сжать в руках свинцовую трубу — и швырнула его вперед, прямо на стенку калабрийцев. Руки работали без участия мозга. Будто в забытьи, Сальваторе услышал громкий крик боли. Дорога была свободна. Калабрийцы исчезли где-то в темноте. Сальваторе выбросил на свалку забрызганную кровью трубу.

Этот случай заставил его поверить в свое предназначение — vocazione. Он не должен был уйти из того переулка. Если бы не чудо…

Он решил, что пойдет по своему собственному пути и никого другого это не касается. Очень быстро Сальваторе понял, что групповые ограбления невыгодны. Жалкая добыча раскидывалась на нескольких подельников, и в итоге получалось по два-три цента «на клюв». Сальваторе пришел к мысли, что ему необходимо найти свой собственный источник доходов. Уже в то время его отличала редкая для такого юного возраста наблюдательность.

Вся шпана в школе хорошо знала, что евреи не любят драк. Поэтому чаще всего нападали именно на евреев. Но только один Сальваторе сделал из этого правильные выводы. За несколько центов в день он стал предлагать потенциальным жертвам свою защиту. После того как однажды вечером Сальваторе отдубасил свинцовой трубой троих ирландцев, попытавшихся ограбить его «пациента», еврейские мальчики из других классов потянулись к нему с предложениями платить за защиту. Дело пошло, клиентура стремительно расширялась. Сальваторе пришлось нанять еще нескольких «горилл» из числа ребят покрепче. Каждый обязан был отстегивать ему процент со своих доходов. Теперь у Сальваторе была собственная банда «зубастых» мальчишек. Чистить карманы евреев становилось опасно, земляки-итальянцы, известные своим антисемитизмом, называли его «жидовской подстилкой», но Сальваторе, посмеиваясь, спокойно отвечал: «Вы, тупицы, просто завидуете мне».

Он предлагал свое покровительство всем евреям подряд. И только однажды получил резкий отказ. Худощавый, узкоплечий, бледный от недоедания мальчишка, ниже его на целую голову, злобно сверкнул глазами и хладнокровно ответил: «А пошел ты…» Этого мальчишку звали Мейер Суховлянский. Он славился способностью производить в уме сложные арифметические действия с многозначными числами и даже заработал кличку Счетная Машина. Рядом, сжимая в кармане нож, стоял другой еврей — Бенни Сигел. Красивый, даже немного франтоватый, хорошо сложенный, с модной прической и редкими для евреев голубыми глазами, он сопровождал старшего на год Мейера везде и всюду. Репутация Сальваторе Луканиа была отлично известна обоим. Они приготовились к неприятностям. Но сицилиец не стал поднимать шум. Неожиданно он рассмеялся и хлопнул Мейера по плечу:

— О’кей, я буду поддерживать тебя задаром, раз ты такой смелый.

Мейер отпрянул --">