Юлия Николаевна Вознесенская - Записки из рукава

переписку! Ох, и крохоборы…

Опять «ехать — не ехать»!

И до сих пор я все спрашиваю себя, уеду ли я на Запад после ссылки? Теперь, когда мне грозит год заключения в лагере, а затем отбывание ссылки заново, получается, что я освобожусь вместе с последним из наших — с Олегом Волковым, которому осталось сидеть 6 лет и 3 месяца. Тогда я уже вправе буду думать об эмиграции.

Свободы хочу до смертной тоски. Очень хочу родить еще одного сына и вырастить его в свободном мире. Годы и силы еще позволяют об этом мечтать. Пугает другое: никто из наших еще оттуда не возвращался. А вдруг я в Париже затоскую по Летнему саду так же, как тоскую здесь, в Воркуте? Отсюда я могу вернуться, в крайнем случае сбежать. Но и здесь ностальгия тяжела: говорят-то не по-русски, а по-советски. Одни воспоминания остались!

Я в Вандомском лесу

Пил березовый сок.

Хотя бы на час попасть на Жуковскую. Да что там — на Сенатскую, к Петропавловке, на Литейный, черт побери!

Но вот я слепну. Так что же, так я никогда и не увижу Больших бульваров, не увижу Афин и Рима? Если через шесть лет я ослепну совсем — а ведь ослепну в этих краях, непременно ослепну, чтоб только не видеть этих лиц! — куда же мне тогда ехать? Все так еще неясно…

Россия, Лета… лотерея!

Родина, свобода, счастье, честь.

Половина там, половина — здесь.

Ленинград — Воркута, 1976–1977

Примечания

1

Эти последние абзацы вписываются накануне воркутинского суда, после которого я, вероятно, отправлюсь набираться опыта дальше.

(обратно)

2

УДО — Условно-досрочное освобождение.

(обратно)

3

«Подогрев» — продуктовая передача.

(обратно)
--">