Семен Иванович Буньков - Хирург Илизаров

врачом в районную больницу. А когда подошла осень, сшили ему сибирский полушубок и крепкие яловые сапоги. В таком облачении Илизаров спустя два года ездил в Ленинград на специализацию, и его шутя называли там председателем колхоза.

Главным врачом он числился по штатному расписанию, фактически же ему пришлось быть единственным врачом в районном центре. Неумолимо идет время, и все реже мы вспоминаем о том, какие тяготы перенесли в годы войны те, кто растил хлеб, кто, потеряв кормильца, сухими глазами встречал горькую весть об этом, отдавал последнее, что имел, для фронта. И еще не так часто вспоминаем мы, что неимоверно тяжелая работа, недоедание и огромная усталость вызывали в тылу болезни, а порой здесь вспыхивали и эпидемии. Как не просто, как не легко было врачам сражаться с недугами, пусть даже вдали от линии фронта.

Г. А. Илизаров оказался в положении полководца без солдат, наедине с явным и тайным врагом. В Долговке, где он начал работать с осени, была только поликлиника. В сосновом бору построили больницу, оборудовали ее. Здесь решили лечить туберкулезных больных. Для них открыли и санаторий. Возглавил его он же, главный врач районной больницы.

Забот у Гавриила Абрамовича прибавилось, пришлось в первую очередь стать организатором. В институте не учили, где и как добывать молоко, подсчитывать затраты, необходимые для приобретения оборудования. В то же время надо было лечить больных, выезжать к ним, и он в любую непогоду тащился бог весть куда на своей усталой кляче. Словом, трудностей хоть отбавляй. Но врач не роптал, а лишь огорчался, что мало, очень мало знает о болезнях, о способах борьбы с ними. В институте он приобрел глубокие теоретические знания, но на практике все оказалось иначе. Надо было уметь быстро и точно ориентироваться в обстановке, ставить диагнозы не по учебникам, а в зависимости от состояния больных. Длинными сибирскими ночами в комнате главного врача подолгу светились окна. При тусклом свете керосиновой лампы Гавриил Абрамович по многу раз перечитывал одни и те же разделы. Перечитывал так, как ни разу, наверное, перед экзаменами. Самому надо было многое додумывать, самому и отвечать — не профессору, а человеку, который вверяет тебе свою жизнь. Здесь был самый строгий экзаменатор — жизнь. А ей не скажешь: «Не знаю, не могу». И когда в предрассветных сумерках раздавался нетерпеливый стук в окно и хриплый голос тревожно звал: «Доктор, быстрее, жена умирает», он не раздумывая спешил. И на операционном столе начинал кесарево сечение… А через два часа привозили пылающего от жара мальчонку, и врач должен был — не имел права иначе! — должен был определить, какая инфекция одолевает детский организм.

Настойчиво искал Илизаров в книгах ответы прежде всего на вопрос, как действовать в тех или иных случаях.

Будни. Обычные будни врача. Но сколь они тяжки, когда нет рядом сильного, эрудированного и опытного наставника! Такого, что знает о болезнях не по книгам, а сам не раз побеждал в схватках с коварной и плохо распознаваемой болезнью. Молодой врач вскоре убедился: нет ни одного заболевания, которое протекало бы одинаково у разных людей, как нет ни одного организма, похожего на другой. Точный диагноз — лишь первый шаг к исцелению. А дальше надо опять искать, искать настойчиво, прислушиваться к тому, «как ведет» себя организм.

Три года, более тысячи суток оставался Илизаров в Долговке один на один с самыми различными заболеваниями. В то время многие провинциальные врачи работали в таких же, порой, может быть, более сложных условиях, вдали от специализированных клиник и крупных ученых-медиков. И справлялись со своими обязанностями в меру своих сил, не жалея времени и здоровья. И я рассказываю об этом столь подробно исключительно потому, что акушерство и гинекология много позднее удивительным образом помогли Гавриилу Абрамовичу подойти к одному из своих самых значительных открытий в области восстановительной хирургии.

Невысокая женщина, похожая на девочку-подростка, поразила врача большим, прямо-таки огромным для ее роста животом. Тогда первое впечатление исчезло так же внезапно, как и зародилось: измученные болью глаза женщины молили о помощи, и врач делал в те минуты то, что полагалось делать в таких случаях. А через год облик этой женщины возник в памяти до мельчайших подробностей. Нет, Илизаров не мог бы сказать о морщинках вокруг глаз или бледных, крепко сжатых --">