Сергей Николаевич Дмитриев - Грибоедов. Тайны смерти Вазир-Мухтара

странники былых веков.

Канва путешествий вообще проходит красной нитью через историю русской литературы, особенно первой половины XIX в., и не важно, что часто, как это было и в судьбе Грибоедова, путешествия представляли собой скорее вынужденные, вызванные различными обстоятельствами поездки по делам службы, которые, тем не менее, все равно выполняли весьма важную миссию вдохновения поэтов и открытия перед ними новых горизонтов. Одни и те же вопросы мучили различные поколения русских мастеров стиха, нередко «замысливавших», как это делал Пушкин, свой «побег» в далекие края. Об этом мне удалось написать следующие строки:

Куда бежать? В какие страны,

В какие веси, дали и места,

Где заживут души унылой раны,

Где Веды, Библии, Кораны

Как с чистого откроются листа?..

Зачем бежал в персидские пределы

Неугомонный автор «Горя от ума»?

Зачем в Арзрум с порывом смелым,

Хотя солдатом вовсе неумелым,

Умчался гений стихотворного письма?

Зачем Кавказ избрал ночлегом

Тот, кто в дуэльной схватке пал?

Как Гумилев в конфликте с веком

Опасным в Абиссинию побегом

Взошел на странствий пьедестал?

Зачем в Цейлон стремился Бунин,

В Киото — Бальмонт, а в Равенну — Блок?

Какие никому невидимые струны

Поэты эти в поисках фортуны

Заставили звучать на долгий срок?

Они увидели в тумане дальнем,

Как в зеркале иных миров,

Отечества портрет первоначальный,

Спасительный, хоть и печальный,

В убранстве стихотворных слов.

Глубокое погружение в тему «Русские поэты и Персия» принесло для меня много открытий. Оказалось, что в этой стране побывали не только Грибоедов (1819–1829 гг.) и Велимир Хлебников (1921 г.), что довольно широко известно, но и такие поэты и писатели, как:

Василий Каменский (1906 г.),

Юрий Терапиано (1913 г.),

Сергей Городецкий (1916–1917, 1921 гг.),

Виктор Шкловский (1917–1918 гг.),

М.С. Альтман (1920 г.),

А.О. Моргулис (1921 г.),

Вячеслав Иванов (1921 г.).

В советское время в Иране побывали, в частности, поэты А. Сурков и Расул Гамзатов.

Обобщив все собранное и написанное в историко-литературной и фотопоэтической книге-альбоме «Персидские напевы. От Грибоедова и Пушкина до Есенина и XXI века» (М.: Вече, 2014), включившую в себя 10 очерков о «персидских связях» русских поэтов, я продолжил свое исследование неизвестных страниц жизни Грибоедова, которое и представляет читателям настоящая книга. В ней автор попытался на основе привлечения обширного документального материала и использования собственных наблюдений очистить портрет великого русского поэта и дипломата от устоявшихся мифов, заблуждений и искажений, разобраться с многочисленными тайнами и запутанными обстоятельствами его насыщенной жизни, обратив особое внимание на персидские страницы биографии поэта — самые затемненные и загадочные из летописи грибоедовского бытия.

А путеводной нитью к выполнению автором поставленной задачи стали слова А.С. Пушкина, который прекрасно знал Грибоедова и откровенно сожалел, что его биография так и не написана. По сути, в своем «Путешествии в Арзрум» Пушкин в нескольких абзацах сумел гениально и просто «набросать» символический портрет поэта, осветить основные вехи его жизни и сформулировать главные задачи исследования его биографии. Приведем эти слова Пушкина полностью, чтобы потом, по мере раскрытия в книге тех или иных тем, возвращаться к ним более обстоятельно: «Я познакомился с Грибоедовым в 1817 году. Его меланхолический характер, его озлобленный ум, его добродушие, самые слабости и пороки, неизбежные спутники человечества, — все в нем было необыкновенно привлекательно. Рожденный с честолюбием, равным его дарованиям, долго был он опутан сетями мелочных нужд и неизвестности. Способности человека государственного оставались без употребления; талант поэта был не признан; даже его холодная и блестящая храбрость оставалась некоторое время в подозрении. Несколько друзей знали ему цену и видели улыбку недоверчивости, эту глупую, несносную улыбку, когда случалось им говорить о нем как о человеке необыкновенном. Люди верят только славе и не понимают, что между ими может находиться какой-нибудь Наполеон, не предводительствовавший ни одною егерскою ротою, или другой Декарт, не напечатавший ни одной строчки в --">