Анастасия Ивановна Цветаева - Из книги о Горьком
Название: | Из книги о Горьком | |
Автор: | Анастасия Ивановна Цветаева | |
Жанр: | Биографии и Мемуары | |
Изадано в серии: | неизвестно | |
Издательство: | неизвестно | |
Год издания: | 1992 | |
ISBN: | неизвестно | |
Отзывы: | Комментировать | |
Рейтинг: | ||
Поделись книгой с друзьями! Помощь сайту: донат на оплату сервера |
Краткое содержание книги "Из книги о Горьком"
Аннотация к этой книге отсутствует.
Читаем онлайн "Из книги о Горьком". [Страница - 2]
- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (15) »
густые, вниз, рыжие. Глаза — синеватые. И мои глаза не верят, что это явь.
Не похож на свои портреты: бесконечное богатство мимики. Но каждый портрет что-то схватил, и перед глядящими, как в кинофильме, мелькает в волшебной смене то один, то другой портрет, — а, и еще этот? — гасимые текучей сменой вовсе новых, аппаратом невиданных лиц.
Он говорит, голос глуховатый, на о, на мой слух чуть невнятный в своих утиханиях, но когда близко, или привыкнешь, в негромких интонациях такая мощь тончайших смысловых переливов, как бывает разве что в музыке. Когда же их не хватает — рассказ переходит в жест. Кто напишет о его жестах? Я только отмечу в них невиданную мною — мне 35 лет — выразительность. Интеллектуализм? С их длинных, спокойных всплесков, с холодка неуловимых движений этого веющего смычка каплет горячий воск — печать на то волнение рассказа, которое нельзя передать. Это высокая марка волнения.
Лицо — голос — жест. С чего начать дальше? С того, что вокруг стола, где сидим, — люди, давно знающие Горького. Что мне неловко. Что мешают тарелки, ваза с фруктами, стены, окна с каким-то садом и жаркий равнодушный к моему приезду, — как завтра и как вчера, — день.
Большая комната с 3 окнами — дверями на балкон. Вид на далекое. Море с правым крылом гор и Сорренто с очень бледным треугольником Везувия. Каменный, светлый, мозаичный пол. От него ли, или от стольких дверей на воздух — впечатление холода и простора. Книжные полки. Никакого беспорядка. Никаких вещей, подчеркивающих индивидуальность хозяина. Серьезно, спокойно. За рабочим креслом большого стола (стопка остро очиненных карандашей), над полкой — небольшой портрет Пушкина. Две-три картины. В углу, за ширмой кровать. [217]
=========
Что он говорил? Что запомнилось из его слов о писателях? Неожиданности его облика поглотили всю силу внимания. В памяти — случайные отрывки. Их помещаю в виде примечания, извиняясь за хаотичность их: что Бабель7 — очень серьезен. Конармия... Замечательный будет писатель! Что об Ольге Форш8 — с похвалой (Современники, Одеты Камнем). Что высоко ставит Сергеева-Ценского.9 Что не понять, как Борис Пастернак10 так перевоплотился в 13-летнюю девочку (Детство Люверс). (— Моему пониманию это недоступно!)
Из бесчисленных вопросов моих к нему:
— Вы любите Блока?
— Нельзя ответить на это. Заинтересован был очень. Да. У него никогда нельзя было знать, что он сделает в следующую минуту. Я его и пьяным видал: тело пьяного человека, а слова, мысли, поступки — его обычные. Видал, как ухаживал за женщинами, видал на заседаниях. Стихи читал, как никто...
Еще о поэтах: Бориса Садовского11 уже с 15 лет считал выдающимся талантом. Он и вправду талантлив. Помню его в мундирчике, тонким, тонким голосом читающим стихи, — как игрушечка. Его очень в семье баловали. Был кумиром. Каждое желание исполнялось.
— Перед Вечерними Огнями Фета12 — преклоняюсь. (И о любви Фета, 80 лет к 18-летней, смерть после объяснения с ней).
— Апухтин13 — пустое место.
Что я помню еще? Что Чехова-человека любит. И писателя хвалит. (Из его вещей больше всего отмечает Степь.
— Это хорошо. Очень хорошо. Вы это посмотрите.)
Лескова14 горячо чтит.
Об Андрееве говорит с нежностью.
Резко не любит Владимира Соловьева15.
— Конечно, есть неплохие места. Но все не хорошо. Циник. О человеке сказать так: Родился кто-то, потом издох... О человеке! Неверие прикрывал перед самим собой благочестием. Способность похихикать надо всем, во что веришь. Переписка его со Шлейермахером16 отвратительна. Как и отношение к Шмидт17.
=========
— Боткинские18 письма из Испании не сравнимы ни с чем в литературе. Единственная книга, написанная русским о другой стране. Вообще мы писать об иностранном не умеем. (Ответ на мой вопрос, почему не пишет об Италии, ведь так ее знает. Написал несколько итальянских сказок — не вышли.)
=========
Заговорил о Слепцове19 --">
Не похож на свои портреты: бесконечное богатство мимики. Но каждый портрет что-то схватил, и перед глядящими, как в кинофильме, мелькает в волшебной смене то один, то другой портрет, — а, и еще этот? — гасимые текучей сменой вовсе новых, аппаратом невиданных лиц.
Он говорит, голос глуховатый, на о, на мой слух чуть невнятный в своих утиханиях, но когда близко, или привыкнешь, в негромких интонациях такая мощь тончайших смысловых переливов, как бывает разве что в музыке. Когда же их не хватает — рассказ переходит в жест. Кто напишет о его жестах? Я только отмечу в них невиданную мною — мне 35 лет — выразительность. Интеллектуализм? С их длинных, спокойных всплесков, с холодка неуловимых движений этого веющего смычка каплет горячий воск — печать на то волнение рассказа, которое нельзя передать. Это высокая марка волнения.
Лицо — голос — жест. С чего начать дальше? С того, что вокруг стола, где сидим, — люди, давно знающие Горького. Что мне неловко. Что мешают тарелки, ваза с фруктами, стены, окна с каким-то садом и жаркий равнодушный к моему приезду, — как завтра и как вчера, — день.
Большая комната с 3 окнами — дверями на балкон. Вид на далекое. Море с правым крылом гор и Сорренто с очень бледным треугольником Везувия. Каменный, светлый, мозаичный пол. От него ли, или от стольких дверей на воздух — впечатление холода и простора. Книжные полки. Никакого беспорядка. Никаких вещей, подчеркивающих индивидуальность хозяина. Серьезно, спокойно. За рабочим креслом большого стола (стопка остро очиненных карандашей), над полкой — небольшой портрет Пушкина. Две-три картины. В углу, за ширмой кровать. [217]
=========
Что он говорил? Что запомнилось из его слов о писателях? Неожиданности его облика поглотили всю силу внимания. В памяти — случайные отрывки. Их помещаю в виде примечания, извиняясь за хаотичность их: что Бабель7 — очень серьезен. Конармия... Замечательный будет писатель! Что об Ольге Форш8 — с похвалой (Современники, Одеты Камнем). Что высоко ставит Сергеева-Ценского.9 Что не понять, как Борис Пастернак10 так перевоплотился в 13-летнюю девочку (Детство Люверс). (— Моему пониманию это недоступно!)
Из бесчисленных вопросов моих к нему:
— Вы любите Блока?
— Нельзя ответить на это. Заинтересован был очень. Да. У него никогда нельзя было знать, что он сделает в следующую минуту. Я его и пьяным видал: тело пьяного человека, а слова, мысли, поступки — его обычные. Видал, как ухаживал за женщинами, видал на заседаниях. Стихи читал, как никто...
Еще о поэтах: Бориса Садовского11 уже с 15 лет считал выдающимся талантом. Он и вправду талантлив. Помню его в мундирчике, тонким, тонким голосом читающим стихи, — как игрушечка. Его очень в семье баловали. Был кумиром. Каждое желание исполнялось.
— Перед Вечерними Огнями Фета12 — преклоняюсь. (И о любви Фета, 80 лет к 18-летней, смерть после объяснения с ней).
— Апухтин13 — пустое место.
Что я помню еще? Что Чехова-человека любит. И писателя хвалит. (Из его вещей больше всего отмечает Степь.
— Это хорошо. Очень хорошо. Вы это посмотрите.)
Лескова14 горячо чтит.
Об Андрееве говорит с нежностью.
Резко не любит Владимира Соловьева15.
— Конечно, есть неплохие места. Но все не хорошо. Циник. О человеке сказать так: Родился кто-то, потом издох... О человеке! Неверие прикрывал перед самим собой благочестием. Способность похихикать надо всем, во что веришь. Переписка его со Шлейермахером16 отвратительна. Как и отношение к Шмидт17.
=========
— Боткинские18 письма из Испании не сравнимы ни с чем в литературе. Единственная книга, написанная русским о другой стране. Вообще мы писать об иностранном не умеем. (Ответ на мой вопрос, почему не пишет об Италии, ведь так ее знает. Написал несколько итальянских сказок — не вышли.)
=========
Заговорил о Слепцове19 --">
- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (15) »
Книги схожие с «Из книги о Горьком» по жанру, серии, автору или названию:
Генри Миллер - Книги в моей жизни: Эссе Жанр: Биографии и Мемуары Год издания: 2001 |
Майкл Айлвин, Крисси Веллингтон - Жизнь без границ. История чемпионки мира по триатлону в формате Ironman Жанр: Биографии и Мемуары Год издания: 2013 |
Генрих Гемков - Август Бебель Жанр: Биографии и Мемуары Год издания: 1972 |
Евгений Львович Немировский - Андрей Чохов Жанр: Биографии и Мемуары Год издания: 1982 |
Другие книги автора «Анастасия Цветаева»:
Анастасия Ивановна Цветаева - Старость и молодость Жанр: Биографии и Мемуары Год издания: 1992 |
Анастасия Ивановна Цветаева - Невозвратные дали. Дневники путешествий Жанр: Путешествия и география Год издания: 2021 Серия: Письма и дневники |
Анастасия Ивановна Цветаева, Софья Абрамовна Могилевская, Дмитрий Борисович Кабалевский и др. - Отблески, выпуск 5 Жанр: Искусство и Дизайн Год издания: 1986 Серия: Отблески |