Н Г Дубинин - Разведчик Четвертого прапора

неподалеку от номера Безвершуков, доносились шум и грохот. Василий Григорьевич вышел посмотреть, что происходит.

Развлекались туристы из Западной Германии. Оп видел их за ужином в ресторане.

Здоровые, подвыпившие дяди с лысинами, животиками и волосатыми ногами, в таких же желтых шортах, в каких первый эсэсовский отряд въехал в Турбов, толкаясь и хохоча, взбегали по лестнице, садились верхом на перила и, болтая руками и ногами, с криком и свистом мчались вниз.

Нет, это были не те немцы, что работают на заводах, на фабриках, в поле. Не немецкие железнодорожники. Руки этих туристов были в перстнях, фигуры округлены жирком. А в глазах — высокомерие и сознание вседозволенности.

Туристы веселились, а русский машинист, сложив на груди свои сильные рабочие руки, стоял на верхней площадке и наблюдал. И думал, что эти веселые туристы, если судить по их возрасту, в войну не сидели дома…

Пришел дежурный, указал на большие гостиничные часы, тяжело и медленно качавшие маятником, попросил тишины:

— Администрация хотеля просит уважаемых гостей пройти в свои номера.

Туристы ушли. А Безвершук долго еще потом ворочался в постели. Не шел сон. Болела правая рука. Таясь от немцев и спеша, чешские врачи не заметили еще одну пулю, засевшую возле кости. Там она и остается до сих пор, перекатываясь в толще мышцы.

После той первой поездки не раз еще гостил Василий Григорьевич у чешских друзей. Встречался с товарища-Ми из Чехословакии и в Свердловске. А между поездками и встречами были письма. Идут они и сейчас.

Пишут о разном. Ян Мельша, неплохо изучивший русский язык, сообщил о хорошем урожае. «Не в силах одних земледельцев убрать его до заморозков. Каждый день отправляются в поля один или два класса из нашей школы. Наш учительский коллектив собрал свеклу с одного гектара и наши ученики собрали картофель с тринадцати гектаров в сельскохозяйственном кооперативе в Луже и по нескольку гектаров в соседних деревнях»…

Сын директора школы в деревне Бела Златко Сламов прислал привет из Москвы, куда он приехал по туристской путевке. Партизан Ян Новак с супругой зовут к себе в гости в город Луже. Помнят в Чехословакии русского партизана!..

И он, конечно, не оставляет ни одного письма без ответа, шлет подарки, бережно хранит каждую весточку от побратимов.

Часто встречается Василий Григорьевич с молодежью — и у себя в депо, и на многих свердловских предприятиях, в Домах культуры. Уже мало осталось в Свердловске школ, где бы он не выступал перед ребятами с воспоминаниями об Отечественной войне, о партизанской борьбе в тылу врага, о боевых делах чешских и русских бойцов, плечом к плечу сражавшихся с захватчиками.

Встречается Безвершук и с призывниками. И всегда заходит речь о дисциплине:

— Дисциплина должна быть с первых же дней! Без нее не может быть армии!

Темнея лицом, вспоминает:

— Почему погибли мои товарищи? Потому что один из дозорных, высланных навстречу немецкой колонне, чтобы сообщать о ее движении, не выполнил задание. В те дни наш партизанский полк вел непрерывные бои, бойцы устали. И один дозорный заснул, хотя не имел права этого делать. Пропустил колонну, не предупредил…

И вот снова стоит Безвершук перед гранитным памятником на кладбище чешской деревни. Еще и еще раз вглядывается в дорогие лица. Думает. Где теперь Усач, Костя Курский, Андрей Сталинградский, Иван Муха, Валентин Безушенко, киргиз Максим из Джалал-Абада? Живы ли? Как сложилась жизнь остальных бывших пленных из их отряда?

В Одесской области так и не удалось найти родственников Афанасия Философенко. А как хотелось бы, чтобы знали родные всех наших партизан, погибших в чешских горах, какими они были героями!

Позванивает ветер фольгою венков. Склонив голову, молча стоит приезжий с Урала у памятника товарищам. И мысли его об одном:

Пусть вечным примером людям будут те, кто стоял за свободу своей родины, как партизаны Четвертого прапора, как русские солдаты всех времен!

--">