Валерий Петрович Пашуто - Александр Невский

чудом уцелел, не поспев к битве. Но ни Липица, ни даже Калка не поколебали веры суздальских князей в то, что именно птенцам Большого Гнезда предстоит бесконечно опекать столы Новгорода и Пскова, Смоленска и Киева, верховодить в Половецкой степи, оборонять Прибалтику.

...Будущее Александра было предопределено от рождения. Он князь, а значит, законовед и законодатель, воин и полководец, праведный христианин и защитник веры, ценитель узорочья искусств и щедрый покровитель его творцов, достойно прославлявших божью и княжую власть. Его воспитала сама придворная среда Переяславля и Владимира — блестящее воинство, приемы послов, одетых в диковинные наряды, кочевых ханов в высоких черных клобуках, булгар в розовых сферических шапках с широкими поперечными гребнями...

Весь этот блеск, все княжеские богатства созидались трудовым людом, который не имел доступа в княжеские хоромы.

Простой народ жил скудно. Русский пахарь-смерд своим трудом кормил и одевал страну. Он не был свободен. Князья, бояре и дворяне, епископы и монастыри владели его землей и отбирали у него в виде оброка большую часть плодов труда. Один с сошкой, а семеро с ложкой, — как говорилось в народе.

Бесправие, бедность, курная изба, убогая соха, постоянный страх перед неурожаем и голодом, разорение от войны — таков был удел крестьянина.

Обширные земельные угодья, дворы с челядью и под невольными холопами, каменные хоромы в городах, состязания витязей и торжественные богослужения, военные походы и пьяные пиры, суд и расправа с непокорными — вот быт и нравы тех, чье благополучие строилось на угнетении крестьянина.

Господствовал такой общественный строй, при котором «богат возглаголеть — вси молчат и вознесут его слово до облак, а убогий возглаголеть — вси на нь кликнуть», — как писал Даниил Заточник, известный публицист того времени.

Подчас борьба угнетенных и неимущих против богатых прорывалась открытыми восстаниями: народ разорял дома воевод, тысяцких, судей в Киеве, Новгороде, Галиче, Владимире, Смоленске... Тогда феодалы оставляли свои междоусобные споры, распри и войны. Мечом княжой дружины, статьей государственного закона — «Русской Правды», крестом православной церкви убивали, карали, стращали простой народ, принуждая его к покорности.

...Сперва Александра учили читать и писать. На Наревской мостовой XIII века в Новгороде, где под вековыми напластованиями земли до наших дней сохранились водопроводы и мостовые, домницы и горны, сошники и мечи, шахматы и лыжи, азбуковники и игрушки и, что особенно примечательно, грамоты, писанные горожанами на бересте, археологи при раскопках обнаружили детский архив — горстку берестяных грамот, исписанных современником князя Александра — мальчиком Онфимом.

Онфим учил азбуку по алфавиту, вырезанному на маленькой можжевеловой дощечке — была своя дощечка и у Александра; Онфим выписывал буквы и слоги на старом днище берестяного туеса и учился ставить свою подпись: «Господи, помози рабу своему Онфиму» — то же, но на залитой воском дощечке, делал и княжич; Онфим писал формуляры деловых писем: «Поклон от Онфима къ Даниле» — княжичу эти формуляры не подходили.

Его учили более изысканным фразам и дидактическим нормам, вроде тех, что приводил в своем «Поучении» детям Владимир Мономах: «Еде и питью быть без шума великого, при старших молчать, мудрых слушать, старшим повиноваться, с равными себе и младшими в любви пребывать, без лукавого умысла беседуя, а побольше вдумываться; не неистовствовать словом, не осуждать речью, не много смеяться, стыдиться старших, с дурными женщинами не разговаривать, книзу глаза держать, а душу ввысь, избегать их; не уклоняться учить падких на власть, ни во что ставить всеобщее почитание» в надежде на воздаяние от бога.

Но к одному у них был общий интерес. Онфим не раз рисовал смешных человечков, а однажды изобразил воина-победителя, поражающего копьем врага, такое изображение было по душе и юному Александру, иначе оно не оказалось бы позднее на его личной печати.

Если Онфим читал по простой, затертой от употребления учебной псалтири, то к услугам Александра были прекрасные рукописи с хитроумными заставками, рисунками, писанными киноварью и золотом, небесно-голубой бирюзовой краской.

Главной книгой была, конечно, Библия. Александр знал ее хорошо, а много позже свободно пересказывал и Цитировал. Поразительна была и летопись — история «в лицах», украшенная --">