Георгий Александрович Алексин - Заметки на полях жизни (СИ)

первого внезапного налета фашистской авиации на нашу страну.

Гитлеровская Германия "задействовала" пусковую кнопку своего плана "Барбаросса", плана завоевания Советского Союза.

Для гитлеровской Германии открывалась очередная страница ее экспансионистских устремлений. Вряд ли кто тогда мог предсказать с уверенностью, что это будет страница её краха, последняя страница в истории гитлеризма.

Для народов Советского Союза начиналась Великая Отечественная Война 41-45 годов, период кровавых и ужасных жертв, страшных испытаний, неимоверных усилий. Несмотря на все лихолетье предшествовавших десятилетий, отмеченных надрывным часто несправедливым трудом, бесконечным "выкорчёвыванием" то одних то других "врагов народа", всей этой "лихорадкой буден" - вопреки всему этому, армия и народ нашей страны, несмотря на огромные потери, постепенно пересилили врага. Четыре года войны закрыли гитлеровскую страницу в истории Германии, надолго оставив в сознании немецкого народа комплекс вины и моральной неполноценности, усиливаемой его политической и государственной послевоенной расчленённостью.

Для нас эта победа была настолько выстрадана, что больше напоминала ту самую "Пиррову победу". Страна лежала в развалинах, а около тридцати миллионов ее наиболее дееспособных молодых граждан - в земле. И потому, после скоротечной победной радости, обозначились первые признаки народной надорванности. Постепенно у многих появилось и стало медленно накапливаться, поначалу неясное, потаённое чувство обманутости.... Значительно позднее, в последнее десятилетие минувшего века, это чувство привело, в конечном итоге, к крушению строя, формированию новых жизненных устоев и возникновению в народе, теперь уже агрессивного понимания несбывшихся надежд. И вновь ныне - это знакомое чувство обманутости у многих и тревожной радости у немногих....

Впрочем, это уже другая тема.

Ещё один зрительный образ, запомнившийся мне.

Поясню только, что между "подвальным" воспоминанием, и этим вторым, разница во времени, наверное, день или два. Не могу вспомнить, когда это происходило, но, судя по содержанию, это воспоминание, назовем его "пушка", по времени предшествовало первому. А может быть и нет...

Мы с папой и мамой стоим на небольшом возвышении, где-то недалеко от нашего дома. Вместе с нами несколько сотрудников с папиной работы, некоторые тоже с детьми и женами.

На этом возвышении стоят несколько пушек. Они зеленого цвета. Около них люди в военной форме. Все напряжены и озабочены. На лицах тревога. О чем-то все оживленно говорят. Что-то похожее на спор. Спор вялый, нет, это даже не спор, а скорее оживленный разговор об этих пушках. Да, говорят о пушках. Кто-то из военных подходит к одной из них и показывает остальным, как можно поднимать её ствол вверх, высоко к небу, поворачивать.... Как это просто и здорово. Он хвалит эту пушку, его голос постепенно становится увереннее и даже как бы радостнее.... С ним охотно соглашаются. Настроение у всех становится бодрее.... Раздаются шутки и смех....

И вот главное. Кто-то из военных о чём-то шутливо спрашивает меня. Папа подмигивает. Военный "дядя" подхватывает меня и сажает верхом на ствол этой самой пушки. Я в восторге. Ствол довольно высоко, но военный стоит подо мной таким образом, что подошвы моих ботиночек касаются его плеч. Он весело смеется: "Не упадет!". Всем тоже весело.

Или мне тогда так казалось. А может и в самом деле. Большинство наших людей тогда не воспринимали эту первую бомбежку, которая носила скорее показательно-устрашающий характер, как начало всего того, что перевернуло в следующие годы судьбы миллионов человек, и стольких - вычеркнуло из жизни... .

Следующее, третье с начала жизни, воспоминание.

Многое из ниже описанного - со слов мамы, и уже трудно мне различить, что от рассказов мамы много лет спустя, а что непосредственно подсказывает мне моя память...

Два грузовика, так называемые полуторки, пылят по проселочной дороге. Кузова обоих забиты женщинами с детьми.

Организация, где работал тогда во Львове отец, выделила для семей своих сотрудников эти две полуторки для срочной эвакуации на восток, в тыл. Большинство сотрудников организации жили в одном довольно большом доме.

Машины подогнали к подъезду, и началась эвакуация. Об эвакуации уже несколько дней шли тихие разговоры, но, когда, --">