Эрнст Тельман - Письма из тюрьмы родным и близким (1933-1937 гг.)

Однако фашисты пускают в ход все средства, стремясь предотвратить процесс. Они боялись, что он будет повторением процесса Димитрова и вновь разоблачит перед всем миром их политическое и моральное гангстерство.

Борющийся до самой смерти — таким был Эрнст Тельман! До последнего мгновения он остается убежденным марксистом-ленинцем, верным делу рабочего класса: «Тот, кто здесь безутешно и беспомощно покоряется «неизбежной» участи, тот уже погиб, он постепенно будет все больше терять силу духа и воли, — пишет он 17 июня 1936 г. — А тот, кто к тому же, подобно мне, оказывается оторванным от бьющей ключом, многообразной жизни, какую я вел на протяжении десятилетий в неустанной и тяжелой борьбе и которая вошла в мою плоть и кровь, — тот только тогда сможет победно противостоять обстановке тюремной жизни и ее воздействию на психику, если он смело выступит против неотвратимого и неизбежного. Ибо и эта судьба — героическая, она также составляет жизнь, а для меня жизнь всегда была борьбой».

При чтении этих писем особенно сильно ощущаешь тот факт, что политическую деятельность марксиста-ленинца нельзя рассматривать в отрыве от его личной жизни. В письмах находит отражение гармоническое единство общественной и личной жизни борца-коммуниста.

Мы чувствуем глубокое единение между Эрнстом Тельманом и его женой и соратницей в жизненной борьбе Розой, которой он даже в самые тяжелые моменты своей жизни шлет слова утешения и оказывает моральную поддержку. «Можешь мне поверить, что я вместе с тобой чувствую твои страдания, так же как и ты постоянно переживаешь за мою судьбу», — пишет он 3 марта 1937 г. И 22 марта того же года: «Мы с тобой давно привыкли все делить друг с другом, будь то горе, будь то радость… В результате таких взаимоотношении супругов, при которых один дополняет и обогащает другого и каждый одновременно дает и берет, возникает то подлинное взаимное единение, которое не может быть достигнуто лишь в результате совместной жизни. Нужно самому испытать это, чтобы знать, как сильно влияет такой брак, как много дает он нам, какая сила вырастает в пас благодаря ему…»

Не менее велика любовь Эрнста Тельмана к дочери Ирме, забота о ее развитии и воспитании, участвовать в котором он мог, к своему великому сожалению, лишь в очень ограниченной степени. 14 июля 1936 г. он пишет своему шурину о том, что в свои лучшие юношеские годы она живет без отца, который мог бы «непосредственно участвовать и помогать в воспитании, правда, если не считать писем, которые я посылал из тюрьмы и которые оказали большое влияние на воспитание и формирование характера».

Глубокая привязанность Эрнста Тельмана к родительскому дому и прежде всего любовь к отцу, смерть которого наполняет его сердце жестокой болью, снова и снова находит выражение в его письмах, особенно в письмах к Другу отца Рудольфу. Скорбь но утрате сочетается с безграничной тоской по любимой родине, по природе, с которой его разлучили, но свободе, которой его лишили, бросив в тюрьму без всякого приговора.

18 августа 1935 г. он пишет: «Ничто пе может стереть в памяти красок родного края, заглушить его музыку, заменить его картины, ничто не может заставить забыть жизнь на родине».

Родина — это не только просторы, это вместе с тем и прежде всего люди, гамбургские рабочие. Родина — это его товарищи, это весь трудовой немецкий парод. «…Этот огромный опыт, эти бесценные сокровища мы накапливали не в отрыве от жизни и труда народа, а в самой гуще повседневной жизни трудового народа, в потоке жизни мы учились самостоятельно плавать…»— пишет он 22 марта 1937 г.

В черной ночи фашизма люди не забывают Эрнста Тельмана. Трудно сосчитать те письма и открытки с выражениями симпатии и солидарности, которые посылали ему люди п которые гестаповцы не пропускали. С именем Эрнста Тельмана на устах шли на смерть мужественные антифашисты; имя Эрнста Тельмана носила Интернациональная бригада, сражавшаяся в Испании.