Алексей Владимирович Баталов - Судьба и ремесло
Название: | Судьба и ремесло | |
Автор: | Алексей Владимирович Баталов | |
Жанр: | Биографии и Мемуары | |
Изадано в серии: | Мой 20 век | |
Издательство: | Вагриус | |
Год издания: | 2005 | |
ISBN: | 5-475-00100-6 | |
Отзывы: | Комментировать | |
Рейтинг: | ||
Поделись книгой с друзьями! Помощь сайту: донат на оплату сервера |
Краткое содержание книги "Судьба и ремесло"
Эта книга о кино, о фильмах с участием замечательного актера Алексея Баталова, которые вошли в каждый дом, стали классикой отечественного кинематографа. О тайнах ремесла и о том, как ремесло стало судьбой. И, конечно, о самых разных людях, с которыми автора свела профессия. Среди них замечательные режиссеры М. Ромм, И. Хейфиц, М. Донской и не менее замечательные партнеры В. Марецкая, И. Смоктуновский, Р. Быков, Н. Плотников, И. Саввина. И еще был дом, та самая «легендарная Ордынка», куда приходили в гости к родителям великие мхатовцы — Б. Ливанов, В. Станицын, О. Андровская, бывали Пастернак и Зощенко, подолгу жила Ахматова…
Алексей Владимирович Баталов родился в 1928 году в театральной семье. Признание он получил с самых первых ролей в кино («Большая семья» и «Дело Румянцева»), слава пришла после картины «Летят журавли». С тех пор имя Баталова стало своего рода гарантией успеха фильма — будь то «Дама с собачкой» обожаемого им Чехова или «Девять дней одного года». А «Москва слезам не верит» имела просто невиданный успех, и представить себе, что в роли Гоши мог сняться другой актер, — невозможно. «Баталовский почерк» — это необыкновенная естественность образа, теплота, которые так полюбились зрителям: они видели на экране не холодный идеал, а человека близкого и понятного. Может быть, и в этом секрет непреходящей популярности подлинно народного артиста Алексея Баталова.
Читаем онлайн "Судьба и ремесло" (ознакомительный отрывок). [Страница - 2]
- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (7) »
Безжалостно отбросив забавы, игрушки и впечатления первого, безоблачного детства, война подменила их настоящими навыками, вещами и представлениями.
В первом детстве двор МХАТа: куда ни посмотри — всюду декорации, станки, расписанные кулисы или проветривающиеся костюмы; и всегда множество людей, и все они — будь то актеры, художники или рабочие — причастны к сцене. Весь клан Баталовых еще в сборе, и они все тут: папа (тогда Аталов), мама (Ольшевская), тетя Леля (Андровская), дядя Коля (Баталов), тетя Муся (Щербинина), тетя Зина (Баталова), дядя Витя (Станицын). И они все на этом дворе не потому, что семья, а потому, что, как и множество других, актеры этого театра.
Во втором детстве тоже двор театра и тоже актеры, только от всей семьи тут — мама и я. А вместо декораций — щиты, кое-как приспособленные ящики да старый полуразвалившийся хлам клубных представлений.
Бугульминские мальчишки с визгом крутятся около ворот сцены и лазают под кулисами, а я помогаю своему начальнику ремонтировать то, что может еще пригодиться для спектакля: сколачиваю станки, крашу ширмы, приделываю к обшарпанным стульям фанерные спинки. Мой наставник — опытный и единственный рабочий нашей сцены. Он инвалид, одна нога совсем не гнется, и потому, когда нужно забираться к блокам занавеса или что-то поднять во время перемены, я работаю за верхнего, а он внизу. По ходу перестановок тяжелые вещи ему помогают передвигать актеры. На сцене холодно и полутемно, но там идет настоящий спектакль. Мама обещает, что, когда будем ставить Островского, она даст мне попробовать сыграть роль официанта. Слова я уже знаю, и свои и чужие тоже. И вообще все, что идет в нашем театре, я помню наизусть: ведь все репетиции я за кулисами, по ходу действия нужно делать шумы, подавать реквизит, наконец, открывать и вовремя на реплику закрывать занавес.
Потом будет театральный вуз и множество прекрасных учителей. Мы будем играть перед Книппер-Чеховой и Качаловым, педагогами будут Станицын и Блинников, а на уроки заглянут и Москвин, и Тарханов, и Добронравов. И это будет строгая академическая школа Станиславского, подкрепленная прославленными спектаклями и исполнителями золотой поры МХАТа, самим укладом и атмосферой его закулисной жизни, где мы, студенты или только начинающие актеры, окажемся причастными к магии сценической жизни героев Чехова, Метерлинка, Толстого. Все так, но, когда придет эта студенческая пора, у меня, только что окончившего кое-как школу мальчишки, уже будут за плечами десятки бугульминских спектаклей, а главное — вполне сложившийся, суровый, но живой образ театра. Да простит меня Константин Сергеевич, которому я останусь верен по гроб, но уже там я почувствовал и по-мальчишески догадался, что театр — это нечто большее, чем любое одно его проявление, даже великое и бессмертное.
Театр — это Шекспир, но еще и Гоцци, и Мольер, и Еврипид, и Эдуардо де Филиппо. Театр легко вместил все их наследие и вместит еще бесконечно многое, не менее впечатляющее и прекрасное. И актер или декоратор, какой бы он ни был и где бы ни служил, в глубине души всегда ощущает это. Сколь бы бедным или позолоченным, жалким или прославленным ни был театр, в его повседневной сценической жизни постоянно присутствует сила первородного чуда возрождения, та тайна самого лицедейства, которая легко вбирает в себя все, что было, и все, что еще может случиться на подмостках.
И вот именно война, эвакуация, судьба, забросившая нас в Бугульму и подарившая мне театр, которым руководила мама, эти изнуренные постоянным напряжением, случайно собравшиеся по обе стороны рампы люди, эти мучительно рождавшиеся спектакли открыли передо мной ту тайную дверь, за которой, точно синяя птица, скрывается вечная сила всякого театра.
Когда промерзший зал изо дня в день стала заполнять темная, медлительная, далеко не праздничная толпа зрителей с суровыми усталыми лицами, когда оказалось, что и им, опирающимся на костыли, в гипсе и бинтах, видавшим огонь и смерть, зачем-то нужно приходить сюда зимними вечерами и, сдерживая рвущийся из простуженной груди кашель, покорно следить за тем, что совершается на бедной, бог знает чем убранной сцене, а главное, когда сам имеешь хоть какое-то отношение к этому колдовскому единению людей, просто невозможно не уверовать в могущество и --">- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (7) »
Книги схожие с «Судьба и ремесло» по жанру, серии, автору или названию:
Арсений Александрович Тарковский - Судьба моя сгорела между строк Жанр: Биографии и Мемуары Год издания: 2009 |
Николай Владимирович Переяслов - Последний командарм. Судьба дважды Героя Советского Союза маршала Кирилла Семёновича Москаленко в... Жанр: Биографии и Мемуары Год издания: 2019 |
Клод Лелуш - Баловень судьбы Жанр: Биографии и Мемуары Год издания: 2003 Серия: Мой 20 век |
Татьяна Ивановна Шмыга - Счастье мне улыбалось Жанр: Биографии и Мемуары Год издания: 2001 Серия: Мой 20 век |
Другие книги из серии «Мой 20 век»:
Генри Миллер - Тропик любви Жанр: Современная проза Год издания: 2004 Серия: Мой 20 век |
Вячеслав Александрович Фетисов - Овертайм Жанр: Биографии и Мемуары Год издания: 1998 Серия: Мой 20 век |
Александра Львовна Толстая - Дочь Жанр: История: прочее Год издания: 2000 Серия: Мой 20 век |
Виктор Платонович Некрасов - Через сорок лет… Жанр: Публицистика Год издания: 2003 Серия: Мой 20 век |