Олег Андершанович Лекманов , Михаил Игоревич Свердлов , Илья Григорьевич Симановский - Венедикт Ерофеев: посторонний
litresНазвание: | Венедикт Ерофеев: посторонний | |
Автор: | Олег Андершанович Лекманов , Михаил Игоревич Свердлов , Илья Григорьевич Симановский | |
Жанр: | Биографии и Мемуары, Литературоведение (Филология) | |
Изадано в серии: | Литературные биографии | |
Издательство: | АСТ | |
Год издания: | 2018 | |
ISBN: | 978-5-17-111163-2 | |
Отзывы: | Комментировать | |
Рейтинг: | ||
Поделись книгой с друзьями! Помощь сайту: донат на оплату сервера |
Краткое содержание книги "Венедикт Ерофеев: посторонний"
Персонаж Веничка близко знаком читателю — и русскому, и зарубежному, — чего нельзя сказать про самого создателя поэмы «Москва — Петушки».
Олег Лекманов, Михаил Свердлов и Илья Симановский — авторы первой биографии Венедикта Ерофеева (1938–1990), опираясь на множество собранных ими свидетельств современников, документы и воспоминания, пытаются отделить правду от мифов, нарисовать портрет человека, стремившегося к абсолютной свободе и в прозе, и в жизни. Параллельно истории жизни Венедикта в книге разворачивается «биография» Венички — подробный анализ его путешествия из Москвы в Петушки, запечатленного в поэме. В книге представлены ранее не публиковавшиеся фотографии и материалы из личных архивов семьи и друзей Венедикта Ерофеева.Книга содержит нецензурную брань
К этой книге применимы такие ключевые слова (теги) как: биографии писателей и поэтов, русские писатели, редакция Елены Шубиной, иллюстрированное издание, 18+
Читаем онлайн "Венедикт Ерофеев: посторонний" (ознакомительный отрывок). [Страница - 3]
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (7) »
Любуйся ими — и молчи.
Как сердцу высказать себя?
Другому как понять тебя?
Поймет ли он, чем ты живешь?
Мысль изреченная есть ложь.
Взрывая, возмутишь ключи, —
Питайся ими — и молчи.
Лишь жить в себе самом умей —
Есть целый мир в душе твоей
Таинственно-волшебных дум;
Их оглушит наружный шум,
Дневные разгонят лучи, —
Внимай их пенью — и молчи!..[19]
В блокноте для записей 1959 года Ерофеев дважды обозначил тютчевским словом «silentium» нежелание говорить о тех или иных обстоятельствах своей жизни[20]. Из этого же «silentium», вероятно, выросла и его «антиколлективистская этика»[21], причем Ерофеев избегал вливаться не только во всяческие советские сообщества (как многие его современники), но и в антисоветские. «В литературном быту, — вспоминает Елена Игнатова, — Венедикт был из числа одиночек — не примыкал ни к какой „школе“ или „направлению“, его не заботили соображения групповой тактики. Попытки привлечь его к „общему делу“ были заведомо безнадежны: он отлынивал, не соглашался или просто ссорился с остальными»[22]. «Я вынашиваю в себе тайну. Потому я капризен, меня тянет на кислое, на горькое, я отяжелел в своих душевных движениях», — полушутливо (уподобляя себя беременной женщине) отметил Ерофеев в записной книжке 1965 года[23].
Однако и тютчевское стихотворение «Silentium!» не дает единственного ключа к разгадке всегдашнего молчания Венедикта Ерофеева о главном, поскольку оно слишком определенно и догматично[24]. Восклицательный знак в заглавии этого стихотворения совсем не случаен, а Ерофеев, как мы уже поняли, пафоса и прямолинейности на дух не переносил. «Больше всего в людях мне нравится половинчатость и непоследовательность», — отметил он в записной книжке 1976 года[25]. Приведем и очень точное наблюдение Бориса Сорокина: «Всякий раз, касаясь Венедикта, так или иначе вызывая его к жизни, мы вызываем к жизни и одно неотъемлемое его свойство: неопределимость, неуловимость его облика при всей терпкой его очевидности. И всякое более или менее конкретное „да“ по его поводу само же возбуждает ответное „нет“, и — наоборот»[26]. Ерофеев мог бы сказать о себе словами пастернаковского доктора Живаго: «Поймите, поймите, наконец, что все это не для меня <…> „кто сказал а, должен сказать бе“ <…> — все эти пошлости, все эти выражения не для меня. Я скажу а, а бе не скажу, хоть разорвитесь и лопните»[27]. Мог бы, но никогда не сказал бы по той простой причине, что терпеть не мог вступать в идеологические споры[28].
Подобный подход к жизни задачу биографов Ерофеева, конечно же, не облегчает. «Поведение — вот такое немножко разное, не всегда последовательное» — эта характеристика Ерофеева из воспоминаний Людмилы Евдокимовой может быть легко проиллюстрирована контрпримерами даже к тем немногочисленным фрагментам из воспоминаний о нем, которые мы успели тут привести.
«Он разрушал благополучную жизнь», — пишет Владимир Муравьев. И он же уточняет: Ерофеев «ничего не имел против бытового комфорта»[29]. «Благосостояние ему не только шло, но и, внезапно оказалось, всегда было втайне желанно», — вторит Пранас Яцкявичус (Моркус)[30]. Отсюда — с одной стороны: «…сейчас бы сказали, что похож был Веня на бомжа, но тогда такого слова не употребляли» (из мемуаров Риммы Выговской)[31]. А с другой: «В ладно скроенном, хорошо сидящем на нем москвошвеевском пиджаке <…> Он выглядел как голливудский актер, играющий сильных личностей, героев-одиночек» (из воспоминаний Виктора Баженова)[32]. Приведем и неожиданный портрет Ерофеева из мемуарного очерка Виктора Иоэльса: «На пришедшем был великолепно сшитый, тогда очень модный, синий клубный пиджак с золотыми пуговицами, явно не московского пошива рубашка, светлые, хорошо отглаженные брюки — мои гости так не одевались»[33].
Взгляд на внешний мир и людей «издалека, глазами „Неутешного горя“ или чего-то в этом роде» не мешал Ерофееву быть по-детски смешливым. «Один раз мы до того с ним досмеялись, что уже не могли остановиться, — вспоминала Лидия Любчикова, — я ему показала палец, он закатился, перегнулся, прижал руки к животу, уже болевшему от смеха. Для него очень характерно было так смеяться — практически ни от чего, как в детстве — все смешно. Я в нем много видела ребяческого, --">- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (7) »
Книги схожие с «Венедикт Ерофеев: посторонний» по жанру, серии, автору или названию:
Олег Андершанович Лекманов, Михаил Свердлов - Сергей Есенин. Биография Жанр: Биографии и Мемуары Год издания: 2015 |
Нина Николаевна Берберова - Александр Блок и его время Жанр: Биографии и Мемуары Год издания: 1999 Серия: Литературные биографии |
Мария Иосифовна Белкина - Скрещение судеб Жанр: Биографии и Мемуары Год издания: 2017 Серия: Литературные биографии |
Наталья Александровна Громова - Ольга Берггольц: Смерти не было и нет. Опыт прочтения судьбы Жанр: Биографии и Мемуары Серия: Литературные биографии |
Другие книги из серии «Литературные биографии»:
Лев Владимирович Лосев, Пётр Львович Вайль - Иосиф Бродский: труды и дни Жанр: Литературоведение (Филология) Год издания: 1998 Серия: Литературные биографии |
Мария Иосифовна Белкина - Скрещение судеб Жанр: Биографии и Мемуары Год издания: 2017 Серия: Литературные биографии |
Наталья Александровна Громова - Ольга Берггольц: Смерти не было и нет. Опыт прочтения судьбы Жанр: Биографии и Мемуары Серия: Литературные биографии |
Дмитрий Львович Быков - Владимир Маяковский: тринадцатый апостол. Трагедия-буфф в шести действиях Жанр: Биографии и Мемуары Год издания: 2023 Серия: Литературные биографии |