Раиса Львовна Берг - Суховей. Воспоминания генетика

Финляндией. Его мама все годы дружила со мной. От нее я знала, что, раненный в ногу, он потерял пол-валенка крови и что он лечится от нервного заболевания в клинике знаменитого невропатолога, соавтора моих статей по медицинской генетике Нины Александровны Крышовой. Он нуждался в моей помощи, и я была счастлива оказать ее. Ничего романтического в отношении Юры ко мне не было. Его выздоровление ознаменовалось женитьбой.

Наши жизненные установки были теперь так же различны, как и сорок лет назад. Мы поменялись ролями: я была в откровенной конфронтации с режимом, стала объектом его преследования. Юра безропотно шел в советской упряжке. Мы никогда не касались различий наших взглядов и его подъяремная установка навеки осталась бы для меня тайной, не будь тремя актерами: Юрой Вальтером, его женой и мной, разыгран финальный, как мне казалось, акт трагедии моей жизни, моего романа с Юрием Вальтером.

Сценой, где разыгрывалась трагедия, была кухня квартиры счастливой четы в доме одной из хрущоб Ленинграда.

Хрущобами русский народ, не теряющий чувства юмора ни при каких обстоятельствах, окрестил новостройки Хрущева.

Помнил ли Юра о своем письме, написанном почти полвека тому назад, письме, возвестившем его разрыв со мною, когда он молча внимал тому, что звучало? А звучало вот что:

Жена: — Рая, я все знаю. Я вас, Рая, осуждаю.

Я: — За что же?

Жена: — Правительство надо любить.

Я: — За что же нам его любить?

Жена: — Оно нас кормит, защищает.

Я: — А по-моему, это мы его кормим, и неплохо кормим, и защищаем. Вот Юра с пол-валенка крови потерял, защищая правительство.

Мне не пришлось отвергнуть его, он сам понял, что нашему знакомству пришел конец.

Я заблуждалась. Последний акт трагедии был сыгран много позже, когда я уже жила в Штатах, в городе Сент-Луисе. Готовилось английское издание «Суховея», и описание попало в него.

В 1986 году моя школьная подруга Елена Константиновна Ашкенази написала мне: Юра Вальтер хочет получить от меня письмо. Послать письмо мне надлежит по ее адресу, она передаст. Юра обещал написать мне.

Я хотела писать. Письмо пребывало в моей душе, не воплощаясь в слова.

Человечество имеет, в лице искусства, богатейший набор средств выражать мысль, чувство, стремление, не прибегая к слову: музыка, танец, начертательное искусство, ваяние, архитектура. Я имею возможность сказать сокровенное, рисуя.

Название вполне абстрактной картины, посланной Юре: «Ласточки улетают на рассвете». Ласточек нет. Нежно-зеленые и розовые узоры, схваченные по краю золотом, окаймляют пространство между ними, выразительную пустоту, и то тут, то там пронизаны небольшими темно-лиловыми остроконечиями.

Письма от Юры я не дождалась. Вместо него пришло известие: Юра Вальтер умер. Его товарищи по горным экспедициям погребли его прах у конечной морены ледника, названного его именем.

123

--">