Алексей Павлович Ларионов - Лейтенантами не рождаются

центра Москвы, начался разгром немцев под Москвой.

В этот момент, кроме нашей курсантской бригады, других воинских частей здесь не было, стык был открыт, но немцы об этом, видимо, не знали. Сюда были брошены курсанты нескольких училищ из разных городов, в том числе и из Москвы. И именно им, курсантам, принадлежит большая заслуга в ее спасении. К сожалению, о мальчишках-курсантах, их боевых подвигах мало информации в документах и литературных источниках.

Молодые ребята смело атаковали, энергично продвигались вперед. На западном берегу канала, отсекая огнем немцев от берега, втянулись в широкий овраг, поросший мелким лесом и весь заваленный замерзшими лошадиными тушами. Это попали под штурмовку пикировщиков конники генерала Белова, пытавшиеся прорваться из окружения. На этом участке в тылу у немцев действовали два крупных конных соединения: корпус генерала Л. Доватора и корпус генерала Белова. Об их подвигах было много сообщений в прессе и по радио. Генерал Л. Доватор был смертельно ранен.

С боями мы прошли Волоколамск, Клин. На западной окраине г. Клина шли кровопролитные бои с переменным успехом.

Наше наступление под Москвой пошло на убыль и в начале января 1942 г. захлебнулось. Однако бои были ожесточенные. В это время в Москву по приглашению Ставки Верховного командования съехалось большое количество иностранных корреспондентов и представителей военных миссий. В пропагандистских целях для них было показано специально организованное наступление наших частей. В нем участвовала и наша 41-я стрелковая курсантская бригада. Была поставлена задача — выбить немцев из впередилежащего населенного пункта и стремительно «оседлать» перекресток шоссейных дорог. Немцы хорошо организовали оборону в подвалах жилых домов. Вся местность впереди простреливалась ружейно-пулеметным огнем. Мы находились на опушке леса, между нами и немцами было широкое снежное поле. Мороз в этот день был ниже -40 градусов.

С утра до поздней ночи наш взвод восемь раз ходил в атаку. Немцы подпускали нас метров на 100–150 и огнем укладывали на снег. Пять раз в этот день я получал пополнение из маршевых рот. Не успевал ознакомиться с личным составом, наспех назначал командиров отделений и — снова в атаку. Были ранены и убиты командир батальона, начальник штаба и командир роты. В этом бою я был дважды тяжело ранен. Произошло это так. Когда захлебнулась очередная атака, те, кто остался в живых, залегли в 50–80 метрах от передней траншеи немцев. Казалось, один бросок и — все, но огонь немцев был настолько плотным, что практически было невозможно не только поднять голову, но и пошевелиться.

Психологически для солдат это очень страшно: сильный огонь, рядом никого нет, а тот, кто находится поблизости, лежит и не шевелится, кажется, что все убиты и только ты один живой. Нужно принимать решение самому: двигаться вперед, лежать и не шевелиться или отползать на исходные позиции. Желание выжить в большинстве случаев заставляет солдат двигаться назад. Роль командиров отделений, взводов и рот в этот момент очень трудная. Они сами лежат в боевых порядках пехоты, и тот из них, кто встанет и попытается поднять курсантов вперед, сразу же будет убит или тяжело ранен, все команды отдаются лежа, но когда солдат не видит действий своего командира, они малоэффективны.

И наступает момент, когда все живые начинают отползать назад. Убитых выносить некому, тяжелораненные остаются замерзать на снегу. В период такого отхода бывает много убитых и раненых.

Я со своим взводом тоже вернулся на исходные позиции. От взвода осталось девять человек, способных стоять в строю. В это время подошла новая маршевая рота. Получив пополнение, мы пообедали, выпив по триста граммов, вместо положенных ста. Водка была получена на весь личный состав, а пить-то ее досталось тем, кто остался в живых. Роту построили, командир роты тут же отдал боевой приказ на очередное наступление и предупредил, что позади наступающих будет поставлен заградотряд с пулеметами, и каждый будет расстрелян на месте, если он попытается вернуться назад.

Итак, мы снова — вперед и как-то очень быстро достигли того места, с которого немцы огнем отбросили нас на исходные позиции. С каждой минутой огонь немцев усиливался, но каждый знал, что лучше быть убитым здесь, чем получить пулю от своего заградотряда. Страх, ненависть к немцам и желание выжить заставляли всех живых двигаться --">